Pollen papers 012

Максим Нестелеев — украинский литературовед, переводчик, кандидат филологических наук. Работал над переводами таких авторов как Томас Пинчон, Дон Делилло, Уильям Гэддис, Джозеф Макэлрой.

Мы, конечно, все понимаем и любим старую народную игру «пни переводчика», но если одна почтовая лошадь прогресса лягнёт другую, то это уже немного другая игра, не так ли? Вот если автор старается 4 года над небольшой книгой, печатает на древней пишущей машинке каждое отдельное предложение на отдельном листе, кропает свой шестнадцатый роман, переписывая каждую фразу неисчислимое количество раз, а потом приходит переводчик, приблизительно передаёт твои точные, ритмичные фразы, перекручивает изысканно-странные словосочетания, а местами откровенно резвится, то как это называется? В данном случае — «Ноль К» Дона Делилло и переводчицы Любови Трониной. Хотя, в принципе, правильным ответом будет большая часть современных переводов.

Закончив переводить «Zero K» на украинский (выйдет в мае в харьковском издательстве «Фабула»)я ради интереса решил глянуть на то, как коллега передала некоторые сложные места, хотя у Делилло их вроде как особо нет: последние лет надцать он пишет без византийства Джозефа Макэлроя и многоярусности Томаса Пинчона (хотя когда-то и поигрался в постмодернизм в «Ratners Star» и «Running Dog»), но вот оказалось, что сложность есть там, где появляется интерпретация, адаптация и «охудожествление», в народе более известное как перевод.

Собирать все ляпы Трониной нет ни желания, ни времени, у «Corpus» же есть свои редакторы-корректоры, не буду им жизнь упрощать, я больше про сам принцип перевода, где от автора остаётся с нулькин нос.

Вот пишет, например, Делилло про девушку Эмму в такси, которая хочет выключить встроенный телеэкран, но у неё ничего не получается:
> Faint sounds of news and weather kept coming from the screen at Emma’s kneecaps.
То есть: «С экрана возле коленных чашечек Эммы всё так же доносились слабые звуки новостей и прогноза погоды». Что получилось в переводе: «С экрана на коленях у Эммы еле слышно бормотали новости и прогноз погоды» (Любовь Тронина с какой-то радости, очевидно, решила, что там говорится про планшет). Почему экран неожиданно прыгнул ей на колени, если у автора «возле коленных чашечек»? Ведь хотел бы он написать про «колени» и «бормотание», то так бы и написал, не так ли? Конечно, в переводе стало красивее, художественнее и по-русски, но кто сказал, что автору именно этого и хотелось?

Кое-где точность американского перфекциониста превращается в гладкопись художественной речи, о которой Делилло вроде бы никого не просил. Там, где у него «два ночи» — в переводе «глубоко ночью», где рост мальчика Стака указан чётко «шесть-четыре» (то есть 6 футов и 4 дюйма, чуть более 193 см), то в переводе вроде то же самое, но не то же самое — «под два метра». Но это даже ведь и не ошибки, просто красивые стандартные фразы на месте нестандартных и не настолько красивых.

Но мне было интересно, как коллега передаст (был бы переводчик мужчина — он не преминул бы, конечно, обидеться такому словосочетанию) одно из немногих мест, где у Делилло есть какая-никакая игра слов: Николас Саттерсуэйт, отец рассказчика, придумал себе новое, более успешное имя — Росс Локхарт. В тексте есть фраза, где рассказчикпытается записать свои ассоциации, связанные с этой фамилией: Too tight, too clenched. The solid and decisive Lockhart, the firm closure of Lockhart. Где, конечно, раскладывает Lockhart на lock (closure) и hard (firm), что надо бы как-то передать читателю, каким-то созвучием, чтобы он догадался, что в оригинале синонимы с тем же смыслом, как-то вроде «характерный блок Локхарта» (чтобы ЛОК и ХАР хотя бы прозвучали)но зачем, если можно не заморачиваться и перевести: «Слишком тесное, оно сковывало меня. Локхарт — твердый и решительный, Локхарт — закупоренный сосуд».

Кое-где в переводе есть и просто ошибки (скажем, Тронина не знает, что tall glass это фужер), когда в оригинале, например, when the parents divorced and Emma came east, то в русской версии Эмма куда-то совсем не туда уехала («потому что родители разошлись и Эмма подалась на запад»), что с неё взять — она же персонаж, пущай едет куда подальше, никого не жалко, никого. А бывает, что мужчина в очереди (on lineуходит куда-то в интернеты (on-line): He is a man on line for tickets to a ballet that a woman wants to see Ноль К»: Он, мужчина, займет интерактивную очередь, достанет билеты на балет, который женщина хочет посмотреть).

В русском переводе есть даже один интересный момент то ли цензуры, то ли автоцензуры (что даже хуже). Делилло пишет про Стака, который вспоминает про смерть своих предков: the famines engineered by Stalin that killed millions of Ukrainians (то есть«голоды / голодоморы, который подстроил Сталин, и которые убили миллионы украинцев»), что у Трониной теряет множественное число попутно со смыслом оригинальной фразы. И Стак уже думает «о голоде, который подстроил Сталин и от которого умерли миллионы украинцев». Всё же, думаю, разница существенная и прям какая-то симптоматическая: то ли вы умираете, то ли вас убивают.

Но самые прекрасные оплошности появляются там, где ничего как бы и не предвещало. Вот пишет Делилло «the small discrepancies that turn up on the withdrawal slips that are spat out by the automated teller machines», где просто расписывает стандартную аббревиатуру ATM (automatic teller machine, то есть банкомат), то в переводе просто какой-то Уильям Берроуз: «маленькие неточности, которые обнаруживаешь, изучая чек, выплюнутый говорящим банкоматом». Молчу, конечно, что withdrawal slips это не совсем чек, но, черт побери, эти общительные банковские автоматы — это просто прелестно, в общем, ну вы поняли, книжка хорошая, надо брать.
uilyam_berrouz
В сущности, конечновсе замечания можно исправить в последующем переизданиино зачем, ведь и так сойдёт, главное, упаси вас Дон сравнивать текст Любови Трониной с оригиналом, а то ведь с вами так никогда и не заговорит ни один банкомат! В общем, не ехидства ради, а токмо во исполнение воли пославшего мя перевода — причём кое-где пославшего даже дальше и глубже, чем я ожидал.


Поддержать частную издательскую инициативу и борьбу с энтропией.