ГВСДФУ

Режиссер Гас Ван Сент и писатель Дэвид Фостер Уоллес поговорили по телефону и назвали это «интервью». Из контекста материала в том виде, в каком он опубликован на сайте Electric Cereal, не следует, для какого издания и в каких целях ГВС интервьюировал ДФУ. Это вносит некоторую путаницу, но это не важно. — Pollen fanzine

Pollen papers 37
Перевод Тимура Джафарова


Дэвид Фостер Уоллес: Вот чего я не понимаю, и это вовсе не обязательно записывать, так это того, что ты либо полный mensch, либо это какое-то очень важное заведение, потому что, как я себе представляю, ты сейчас мог бы гулять по Лос-Анджелесу, нюхая предлагаемый кокаин.

Гас Ван Сент: Я mensch. Что значит mensch?

ДФУ: Что значит mensch…?

ГВС: Хороший парень, да?

ДФУ: Хороший, надежный, добродушный парень.

ГВС: (пауза) Я собирался после нашего разговора напечатать всё это и отправить тебе на одобрение. Дать тебе… у тебя есть компьютер?

ДФУ: Э-э, да. (громкий необъяснимый грохот) Но у меня нет ничего, что, типа… Я записываю диски и всё такое. Ну, ты mensch, и я, скорее всего, одобрю что бы ты там ни сделал, лишь бы я у тебя там не признавался в педерастии или чем-нибудь подобном (Гас смеется). Не имея паспорта, я довольно равнодушно отношусь к тому, что появляется в зарубежной прессе, зная, что никогда этого не увижу.

ГВС: Правда? То есть, ты не выезжаешь за границу?

ДФУ: Когда-нибудь выеду, но у меня с самого детства нет паспорта.

ГВС: Вау. (длинная пауза) Эм, ладно, так… эм… как твой класс?

ДФУ: Я в отпуске в этом году. Я хожу на один курс, но не преподаю. Этот курс — реально тяжелая херня, но каким-то образом я сдаю на твердую тройку или четверку с минусом.

ГВС: Что за курс?

ДФУ: Э-э-э, расширенный налоговый аудит, это долгая история, и тебе она вряд ли будет интересна, но для моей маленькой головушки это слишком сложно. Курс для Уиллов Хантингов.

ГВС: О господи.

ДФУ: 35 страниц очень плотного текста, знаешь, для сертифицированных бухгалтеров, а на следующий день контрольная.

ГВС: Вау.

ДФУ: Кстати, можно спросить? Те два парня — это их первый сценарий?

Те два парня: Мэтт Дэймон и Бен Аффлек — сценаристы фильма «Умница Уилл Хантинг» (1997, реж. Гас Ван Сент)

ГВС: Да.

ДФУ: У них какое-то серьезное математическое образование было?

ГВС: Эм… (пауза) нет. Но у нас был парень — ты знаешь математику?

ДФУ: Ну, у меня, (дышит в трубку) одной из специальностей… эм… была… типа философия математики, так что я знаю много математической теории. Я не…

ГВС: Угу.

ДФУ: …как у него у меня бы не получилось.

ГВС: Потому что у нас в Торонто был парень по имени Пат О’Доннэлл, профессор физики из Университета Торонто, и вот он создал, придумал всю эту математику и сам с этим, как бы, повеселился, потому что понял — мол, люди, для которых он это придумывает — математики по всему миру, которые увидят фильм.

ДФУ: В этом и дело — и кое-что там мне просто не по зубам. Какая там задача была — вторая, которую Уилл решил, эм… и аспирант заметил, что на доске правильно, а другой член факультета был недоволен, потому что Уилл придумал решение, в котором при соединении получается что-то похожее почти что на горизонтальное дерево. 

ГВС: Точно.

ДФУ: Какая там, ты помнишь эту задачу?

ГВС: Ты имеешь в виду, когда он обзывает парня и уходит, когда они ее с проектора делают?

ДФУ: Да, я не знаю, насколько это оскорбление, но это хороший случай академического тщеславия…

ГВС: Да, он…

ДФУ: …академический реализм фильма был… даже не думаю, что видел что-то еще, что так точно запечатлевало бы…

ГВС: Эта, эта задача — я не помню, в чем она заключается, я именно ее забыл. Эм… Она математическая — там практически всё не на физике, а на математике, и эта… эм… задача, за которую его как бы все знают, он опровергает, он нашел новый к ней подход, так что…

ДФУ: Угу.

ГВС: …Так что Пат, наш советник, сказал, что может найти задачу, где ответ был бы, если обращаться к зрителям-математикам, они могут действительно поверить, что то, что Уилл написал, может быть решением, но если внимательно посмотреть, окажется, что это просто уловка, а не решение, на самом деле.

ДФУ: Да, и я пытался, там же есть три разных задачи, которые решаются явно, и вторая показывается быстрым монтажом, они там какие-то условия сокращают, хлопают руками, и мне показалось, что это преобразование Фурь- (помехи).

ГВС: Да…

ДФУ: …что я уже видел, эм… но… но (гавкает собака) погоди, ТССС! ту с общими вершинами, я… я узнал… (громко двигается стул), что Деймон и Аффлек в сценарий просто (гавкает собака) добавили кучу математики, или ты…

ГВС: Да…

ДФУ: …помассажировал сценарий?

ГВС: Нам просто пришлось поработать над этим, потому что у нас не было математических задач в сценарии, у нас было просто, (откашливается): Уилл смотрит на задачу на доске и пишет ответ. И потом следующая сцена, мол, профессор…  эээ… видит ответ на доске, хлопает себя ладонью по лбу и говорит: «Боже мой!»

ДФУ: Угу.

ГВС: Типа того, представляешь. Никаких буквальных задач не было, поэтому когда мы начали снимать, мы поняли, блин — что-то же должно быть (смеется) на доске. Так что мы обратились к…

ДФУ: Ну, это всё было очень интересно.

ГВС: Да. Мы — вот это было слегка интересно — физик из Гарварда (звали его Шелли), эм… сказал нам, что на той физике и математике, что там задействованы, не особенно заработаешь на рынке (звук того, как один из нас мочится). Нужны гранты и тому подобное, чтобы выжить, никто, кроме других физиков, дела с тобой иметь не захочет, это всё не особенно ценно, и драться за тебя точно никто не станет. Нужен, по его предположению, комбинаторный математик, который намного ценнее, и нужен людям для решения их задач, ведения их бухгалтерии, вещей типа тех, что у тебя на курсе.

ДФУ: О, конечно, или спец по расшифровке, это, типа…

ГВС: Угу.

ДФУ: …это, наверное, самая денежная область сейчас.

ГВС: Так что мы сделали его комбинаторным математиком.

ДФУ: Ну, это Стеллан Скарсгард. Самое интересное в Уилле для меня — и это, конечно, прямо мой фетиш — что вот есть такой полный ботан, который при этом абсолютный красавчик, умеет драться и в него влюблена Минни Драйвер, я фильм даже дважды добровольно посмотрел. Большинство серьезных математических задротов, которых я видел — а я видел таких, в 12 лет колледж окончивших — они не очень-то умные в других областях. Я никогда не встречал никого, типа, с фотографической памятью по отношению к аграрной социальной истории американского Юга или юридическим прецедентам в американской судебной системе. Так что было похоже, что он мог бы заниматься чем хотел, а математика оказалась почти случайной.

ГВС: Мы так о нем и думали. Но мне всегда казалось, что его память была чем-то типа бонуса. И что он занимался математикой, например, когда в детстве оставался наедине.

ДФУ: Угу.

ГВС: И он научился, и оказался в этом очень развитым, но его память, может, шла отдельно — как секретное оружие. Он запоминал определенные вещи, которые вычитывал в разных книжках, и так феноменально всё это хранил, что это как секретное оружие — когда он победил этого парня в гарвардском баре, цитируя тексты, типа капитализм против социализма…

ДФУ: Об этом мечтает любой придурок — так уметь, поверь мне. (Гас смеется) Еблан с волосами-хвостиком в гарвардском баре, я встречал таких. Девушка, с которой я сходил на фильм, сначала думала, что этот чувак типа слишком мерзкий и злобный, чтобы быть похожим на правду, и я поспешил заверить ее в обратном. Это их первый сценарий был?

ГВС: Да, первый.

ДФУ: Даже удивительно.

ГВС: И они были совсем молодые, типа в то время им было по 22 и 24.

ДФУ: Правда? …вот черт.

ГВС: Точно, с ума сойти.

ДФУ: Одна из самых важных для меня задач это, в общем-то —  а я ботан, и все мои друзья ботаны — как сделать ботанов интересными? (Гас смеется) Я давно не видел, чтобы кто-то сделал это убедительно. Мы сейчас договорим про «Умницу Уилла Хантинга», но мне просто очень нравится Скарсгард. Мне понравились «Ноль градусов Келвина» и «Рассекая волны». Конфликт в нем, когда он сталкивается с кем-то, как сказал Уитмен, «чья грудь после учения стала шире его», мне кажется, очень хорошо реализован и напоминает то, что испытывают учителя литературы. Ты хочешь, чтобы твой ученик был умным, но не слишком умным. И особенно еще та сцена, где Дэймон поджигает решение, она вполне могла бы оказаться очень банальной, но мне она показалась трогательной. Были и намеки, что Скарсгард совращал студенток. Первый раз, когда мы его видим, и он под каким-то тентом говорит: «не желаешь ли выпить сегодня вечером?» И второй — о — когда Уилл ебет Джорджу Плимптону мозги, а Скарсгорд снаружи рассказывает, что решение похоже на симфонию. Но он, в стиле Свенгали (Гас смеется) рассказывает это какой-то прелестной студентке. У вас было больше такого, или…

ГВС: Это просто результат дополнения персонажа Стелланом. (откашливается) Он правда поразительный актер. Работал в Стокгольмской шекспировской компании шестнадцать лет. У него очень внушительное такое резюме. И его у нас практически никто не знает. Когда он приезжает сюда, ему проще потому, что он привык быть каким-то шведским Ричардом Гиром. И еще он был в «Невыносимой легкости бытия» в роли шведского мачо. Так что эти вещи он добавил сам, после наших разговоров про него как профессора-рок-звезду.

ДФУ: Ну, еще в МТИ, в мире математики, есть сексуальная математика и не-сексуальная математика, и есть сексуальные математики. Мне показалось, что вот эту текстуру фильм очень удачно запечатлел.

ГВС: Вместе с этим были еще вопросы о том, какие у него отношения с его студентами, и он предложил, что, возможно, его привлекают некоторые его студенты, и тогда вопрос был — это только девочки, или девочки и мальчики, так что я предложил, что это и те, и другие, и на этом мы остановились.

ДФУ: И знаешь, это намек, наверное, не академикам, но профессор, который настолько откровенен со своими студентами — есть в этом что-то жалкое, это большой признак большой пустоты, большой боли, если, конечно, он не Снайдли Уиплэш 1Стереотипный злодей, персонаж Шоу Рокки и Буллвинкля — прим. пер., подкручивающий усики и смеющийся. Я не мог поверить, что это сценарий тех двух ребят именно из-за того, что мне, каким бы интересным Уилл ни был, показалось, что вот со Скарсгардом и Уильямсом фильм очень щедр (гавкает собака) к их персонажам и их боли, и то, как Уилл очень побочным путем, мне показалось… это не выглядело надумано, а стало, как бы, поводом для освещения их боли, и во многом сработало. Та встреча между ними — видишь, сейчас будет казаться, будто я тебе задницу целую — в середине третьего акта, сразу перед тем, как входит Уилл, когда Уильямс говорит Скарсгарду засунуть медаль себе в задницу, но при этом ясно, что им движет невероятная боль от смерти его жены, вот здесь меня правда — как я думаю — впечатлил сценарий. Потому что когда у тебя есть парень-модель-ботан-крутой-боец-герой и это всё про его конфликты и всё такое. Мне показалось, что это лучший фильм Уильямса. Может, еще «Король-рыбак», но там он прямо скакал, а тут, кроме демонстрации хоум-рана, ничего такого неистового не было. И не было его умилительной, знаешь…

ГВС: А у тебя есть такие студенты в университете?

ДФУ: (смеется) Это смена темы интервьюером, да. Попытка сдвинуть фокус. Студенты вроде Уилла Хантинга?

ГВС: Ну, собственно, да. Но я так понимаю, ты уже не преподаешь такого рода курсы, ты начинал с более сложных письменных курсов для выпускников, а потом перешел к основам литературы.

ДФУ: (уклончиво) Да. Самое замечательное в молодых студентах, особенно на Среднем Западе, что тебе будут попадаться талантливые студенты, и все образованные — почти всегда самоучки, как Хантинг, просто потому, что на Среднем Западе государственное образование не особенно тщательное, так что дети, которые умеют писать — пишут естественно, как-то просто из себя, и когда ты находишь их, ты правда находишь что-то. Ты не просто ставишь галочки студенту-суперзвезде, которого зачислили путем очень избирательного процесса. Самая лучшая моя студентка по письму — девушка. Я встретился с ней, когда ей было 18, у нее был трехлетний ребенок. Она из маленького городка, дом на колесах, залетела в пятнадцать и читала «Мидлмарч» в автобусе по пути в соцслужбу, чтобы получить свою бутылку молочной субсидии от государственного агентства (индийская музыка). Понимаешь, и она ничего не… всему, что она знала, она научилась сама. И ты находишь этих детей, и вот это правда один из тех редких моментов, когда ты понимаешь, почему быть учителем — это невероятно волшебная профессия — потому что ты можешь побыть авторитетным голосом, который может говорить хорошие вещи, а не злые, и может пробудить в них осознание того, что они прекрасны (индийская музыка продолжается). И теперь эта девочка ходит в Мастерскую писателей Айовы, и это одна из двух или трех волшебных историй, что со мной случились, с тех пор как я здесь устроился. Поэтому я и предпочитаю молодых студентов выпускникам.

ГВС: Чем она, в итоге, занимается?

ДФУ: В итоге она занялась литературой, от чего я ее, на самом деле, отговаривал. Я думаю, что из нее намного лучше критикесса, чем писательница, но ее взяли в Университет Айовы со следующего года, и Айова, наверное, как МТИ в области писательского творчества (музыка). Не то чтобы такое часто бывает, но когда бывает, и ты первый это видишь — это еще одна причина, почему меня так пронял фильм — я как-то узнал, знаешь, почему у него яйца сжались, когда он увидел то решение уравнения на доске и понял, кто его написал. И сам факт того, что сценарий написали два таких молодых парня, и им удалось так воссоздать текстуру рабочего Бостона, где я три года жил. Они идеально описали культуру бостонских придурков — и могут себе представить, что чувствует учитель, который совершает открытие, мне это показалось довольно поразительным. Я снимаю перед ними свою шляпу кинозрителя. Я только надеюсь, они не начнут сниматься в крупнобюджетных экшенах и проводить всё свое время в спортзалах и на курортах, производя…

ГВС: Я тоже.

ДФУ: …пластиковый продукт за сто миллионов долларов. Был год, когда «Бесконечная шутка» вышла, и я заканчивал последнюю вещь для книжки с эссе, а потом были все эти ошибки в «Бесконечной шутке», которые нужно было исправить в твердом переплете, потом правка книги эссе, и эти первые серьезные туры чтений, которые для обоих книг длились примерно год. И всё, что я писал, где-то в самолетах — это такие странные маленькие фрагменты… э-э… и то, что я писал — не особенно прямолинейное. В этот раз я не настолько понимаю, к чему это ведет, но мне кажется, это неплохо. Всё постепенно успокаивается, и вот был этот последний маленький тур с мягкой обложкой и эссе, и дальше опустится великая тишина.

ГВС: Это важно, верно?

ДФУ: Ну, если честно, когда ты никогда не получал кучи внимания, вообще, и тут на тебя обращают кучу внимания, у этого есть свои достоинства, по которым более инфантильные части меня будут скучать (Гас смеется). Но есть и много абсолютно неизбежной поддельности и дерьма, с которыми, готов поспорить, ты сталкивался, и этого я не предвкушаю.

ГВС: Ты можешь работать в пути?

ДФУ: Я думаю, у тебя так же — есть куча разных факторов.

ГВС: Ты впитываешь вещи в пути.

ДФУ: Ну, я могу работать… наверное, не случайно, что следующая книга, которую я закончу, состоит из коротких штук, некоторые из которых очень-очень-очень короткие — я, похоже, какое-то время был в ситуации, когда нужно было писать короткие вещи. Мне не представляется возможным написать что-то длинное в дороге просто потому, что — наверное, это схоже с кино — в какой-то момент тебе нужно просто набрать обороты и работать над вещью, пока не закончишь, и ты не можешь взять трехнедельный отпуск чтобы заняться чем-то еще, а потом вернуться к ней. Так что я не знаю. Какой у тебя дальше план? Ты, наверное, уже и что-то новое снял.

ГВС: Я хочу написать книгу.

ДФУ: Знаешь, что мы… Боже, ты куда целеустремленнее меня. Что будешь делать?

ГВС: Я уже год над кое-чем работаю. Она про румынского парня, который сбегает от режима Чаушеску в 80-х в Америку и становится американским Dead Head2фанатом американской рок-группы The Grateful Dead — прим. пер. и едет в тур. Она, в основном, про главного героя и людей, которых он встречает, то бросая тур, то возвращаясь. Собственно, у него… он из румынской семьи, и его отец — аниматор, кукловод в театре деревянных кукол. И он известный аниматор в Америке, но начинал он индустриальным дизайнером в Румынии. И когда они переезжают, его настоящий отец, как выясняется, оказывается импортером больших количеств марихуаны, которую он достает в Азии.

ДФУ: Откуда ты всё это знаешь до того, как закончил ее?

ГВС: Я все распланировал. Я писал разные главы. Я еще не заполнил всё, в основном просто прыгаю от части к части. Вообще, я не уверен, что всё так и останется… но…

ДФУ: Видишь, это каждый раз случается, когда я разговариваю с кем-то, кто пишет — на меня резко накатывает волна невероятного отвращения к себе.

ГВС: (смеется) О нет. Отчего это?

ДФУ: Ну, потому, что когда ты не снимаешь очень хорошее кино, левой рукой ты…

ГВС: Но я же очень начинающий писатель.

ДФУ: Ну, что ж.

ГВС: Кто твои любимые писатели?

ДФУ: Ты правда этой старой дубинкой сейчас размахиваешь, да? Если честно… мои любимые?

ГВС: Да.

ДФУ: Те, которых люди не очень-то знают? Ой, точно, это же британское издание, так что люди про этих много не слышали. Кормак Маккарти, ты читал «Кровавый меридиан»? Это прямо всем вестернам вестерн. Наверное, самая жуткая книга этого столетия, по крайней мере, художественная. Но к тому же, этот парень… не представляю, как ему это удается, он пишет на языке короля Джеймса, практически на старом английском, все эти thou и thine, и получается абсолютно прекрасно, непринужденно и уместно. У него еще одна есть, «Саттри», господи, из нее получился бы невероятный фильм.

ГВС: (оживившись) Как она называется?

ДФУ: Называется «Саттри».

ГВС: Как пишется?

ДФУ: С-а-т-т-р-и. Она вышла, ух блин, в середине 70-х. Она про некоего Корнелиуса Саттри, мужчину с колледж-образованием, который все забросил ради жизни на лодке в Ноксвилле, Теннесси, в поздних 40-х и ранних 50-х, и все его друзья — сплошные бездомные, умственно отсталые и извращенцы. В ней страниц четыреста самой плотной лапидарной прозы, что ты можешь себе вообразить, про персонажей уровня функциональных идиотов, которые пьют всякое пойло. Ему за «Саттри» дали грант МакАртура, и он на МакАртура поехал в Мексику, работать над «Кровавым меридианом». Ладно, сыграем. Тебе какие-то фильмы недавние понравились?

ГВС: Я на днях посмотрел «Большую Америку» Майкла Мура, он мне изрядно понравился.

ДФУ: Смотрел «Большого Лебовски»?

ГВС: Да, смотрел, мне он очень понравился. Некоторые говорят, что он не дотягивает до «Фарго», ну и что. У всех свои мнения, это нормально.

ДФУ: Это очень умные фильмы, но в них все зависит от образов персонажей. В «Фарго» была Фрэнсис Макдорманд, она невероятна. А в «Перекрёстке Миллера» был Гэбриэл Бирн, его лучшая роль, с отрывом. …Мне тут скоро придется закругляться.

ГВС: …Окей…

ДФУ: …что-то сделать с этими собаками, выпустить их, а то они…

ГВС: Окей. Я уже всё.

ДФУ: Что-то мне подсказывает, Гас, что когда ты начнешь это расшифровывать, тебе не захочется расшифровывать всё… и, не хочу прозвучать банально, но удачи на Оскарах.

ГВС: Спасибо.

ДФУ: Ладно. Большое спасибо, и спасибо, Dazed & Confused.