Автор Том Леклер
Перевод Сергей Карпов
Редактор и примечания Катя Ханска
Где-то на четырехсотой странице «Распознаваний» Уильяма Гэддиса — возможно, самого сложного американского романа последних 50 лет — бестелесный голос говорит об авторе: «Ваш друг пишет для довольно небольшой аудитории». Набоков говорил, что пишет для жены, сына и себя. И хотя потребовались годы, чтобы читатели поднялись до уровня, заданного этими праотцами современной литературы, их романы подготовили публику к писателям следующего поколения — таким как Джозеф Макэлрой и Томас Пинчон, и нового поколения, таким как Уильям Уоллманн1Уильям Т. Уолманн (William Tanner Vollmann) – американский писатель, эссеист, журналист, военный корреспондент. Лауреат Национальной книжной премии США (National Book Award for Fiction, 2005) за роман European Central. и Ричард Пауэрс2Ричард Пауэрс (Richard Powers) – классик американской литературы, обладатель Национальной книжной премии США за роман The Echo Maker и Пулитцеровской премии (2019) за роман The Overstory.. Уоллманн выбрал «Потерянный альбом» в качестве победителя в ежегодном конкурсе романов издательства Fiction Collective Two3FC2 (Fiction Collection Two) – некоммерческое издательство, продвигающее авангардную и экспериментальную художественную литературу. Частично поддерживается Университетом Юты, Университетом Алабамы, Центральным Мичиганским Университетом, Университетом штата Иллинойс, а также частными лицами и фондами. Ежегодно проводит два книжных конкурса, победители которых получают возможность опубликовать свою работу и денежный приз в размере 1500 долларов., а на обложке книги красуется серьезная хвала от Пауэрса. Этот первый роман напоминает амбициозные дебюты Макэлроя («Библия контрабандиста») и Пинчона («V.»), но его автор — Эван Дара4Согласно FC2, Эван Дара – псевдоним автора, который никогда не давал интервью и не фотографировался. — поднимает планку обратно до высоты «Распознаваний». С «Потерянным альбомом» Дара просит читателя окунуться в откровенно книжную книгу — опасная и смелая просьба в век браузеров и серверов.
Если вы уже думаете о том, чтобы сократить аудиторию этой рецензии, прошу, дайте Даре еще один абзац. Не хотелось бы видеть, как «Потерянный альбом» потеряется на 30 лет, как в свое время люди не признали «Распознавания», ведь Дара — подлинный чревовещатель голосов нашего времени и выдающийся шпрехшталмейстер цирковых номеров в культуре. Эти виды представлений уже устарели, как и скрапбуки5Скрапбукинг – вид рукоделия; кастомизация семейных и личных фотоальбомов., но Дара не боится им подражать. Удовольствие от устного общения и сплоченного сообщества — вот чего, по его мнению, нам не хватает. В романе есть потерянная книга, но на самом деле название Дары расшифровывается скорее как «альбом потерянного».
И, если быть до конца честным, «Потерянный альбом» — не настоящий роман. Вместо сюжета и персонажей с конфликтами, Дара дает ряд разглагольствующих повествователей и множество вариаций на тему потери. Сам представитель автора в книге намекает на то, как сочинялась книга, когда пробивается через перечисление разных оборотов со словом «жесткий»: «жесткая прошивка и жесткое выражение, и жесткая линия; и жесткий характер, и жесткие новости, и жесткие удары судьбы».
«Сплошные жесткие потери и никакого сюжета?» — спросите вы, смачивая палец, чтобы перевернуть страницу. Так, да не так. После 300 страниц подготовки мы получаем 180-страничный роман об Изауре — городке на [реке] Миссури, уничтоженном химическим загрязнением подобно Лав-Каналу6Лав-Канал (Love Canal) – район города Ниагара-Фолс (штат Нью-Йорк), на территории которого в 1942 –1953 гг. располагался полигон по захоронению отходов химической промышленности.. В истории об Изауре всего несколько персонажей с именами, и дается она в виде многодорожечной устной истории, в которой голоса влезают и перебивают друг друга, но утраты и потери города получают сюжетное развитие, а эти голоса — с конкретными речевыми портретами — увлекают нас своими страхом, отрицанием и гневом. Дара так хорош в подражании чиновникам из организаций общественного здравоохранения, промышленным магнатам, елейным политикам и слугам города-компании, что я даже начал искать Изауру на карте [штата] Миссури. Падение Изауры — эко-литература в лучшем своем проявлении.
На последних страницах Дары терпеливые читатели откроют для себя, что голоса из то и дело обрывающихся первых двух третей «Потерянного альбома» принадлежат беженцам из Изауры, буквальным и фигуральным. Потеряв дом и друзей, рассказчики блуждают по Америке в поисках слушателей, пытаясь своими монологами найти понимание, путаясь или повторяясь насчет первоначальной потери. Если вернуться к первым 300 страницам Дары — при перечитывании или переосмыслении, — то видна заключенная в них интеллектуальная и эмоциональная сила. Но читатели, которые еще не подготовлены исчерпывающей коллекцией «распознаваний» Гэддиса или энным числом V у Пинчона, должны начинать с 327 страницы, где Дара пишет: «Наши неудачи идеальны и вечны», — тем самым указывая на потери в начале и на заражение почвы и воды в конце.
«М-м», — вот частая реакция слушателей на рассказчиков из начала. Этого медитативного ответа читателям часто хватает, потому что рассказчики приводят то безумные планы, то дурацкие навязчивые идеи. Работник радиостанции ищет конкретный момент, когда теряется сигнал (и сталкивается с пантеистом, который может быть Торо7Генри Дэвид Торо (Henry David Thoreau) – американский писатель, публицист, философ. Представитель американского трансцендентализма. или самим автором). Режиссер-любитель пытается создать целую галактику светлячков, снова и снова снимая одного и того же светлячка. Последователь Хомского8Ноам Хомский (часто транскрибируется как Хомски или Чомски; Avram Noam Chomsky) – американский лингвист, политический публицист, философ; автор классификации формальных языков – иерархии Хомского. видит, как знаменитый лингвист теряет дар речи и обращается к исследованию Пиаже9Жан Пиаже (Jean William Fritz Piaget) — швейцарский психолог и философ, создатель теории когнитивного развития, автор корпуса работ по детской психологии. на тему детской психологии и «потерянного объекта». Но поскольку читатели — по крайней мере, этот конкретный читатель, — не понимают, что эксцентрики Дары сами потеряны, рассказчики кажутся собранными вместе искусственно, а не изгнанными из Изауры владельцами «ОзКемикалс». Нужно потрудиться, чтобы взглянуть на «Потерянный альбом» и сказать: «Ага, так вот как все сходится», — а потом: «А-а-а», — что обозначает удовольствие или — если с другой интонацией — благоговение.
К счастью для читателей, творчество Дары не лишено комических ситуаций, набоковских игр слов и длинных поэтических эпизодов в открытой форме10Open-form poetry – способ стихосложения, для которого характерен последовательный отказ от «признаков» стиховой речи: рифмы, метра, изотонии и изосиллабизма, регулярной строфики и проч.. Впрочем, даже когда он развлекает, кажется, структура вынуждает его пояснять. Артист перформанса исполняет несколько сценок, развлекая фанатов и читателей, пока кто-то из публики не встает и не кричит: «ПОТОМУ ЧТО ТО, ЧТО ПОТЕРЯНО, УЖЕ НЕ ВЕРНУТЬ… ПОТОМУ ЧТО ОНО ПОГРЕБЕНО… В МОЕЙ КРОВИ». Узнав об Изауре, читатель понимает, что кричавший — жертва загрязнения. Если бы психологии в «Потерянном альбоме» предшествовала экология, многое из самоосознанности в книге Дары вообще не понадобилось бы. Кричавший знает о своей потере и о том, как эта потеря будет передаваться в его личном генетическом альбоме, но чтобы читатель полностью оценил, как загрязнение из воды перетекает в кровь, голову и руки, из поколения в поколение, ему нужна помощь пораньше и посерьезнее, чем предлагает автор.
КНИГИ потеряны, литература становится сценарием. Это элегическое подведение итогов книгоиздания от Свена Биркертса11Свен Биркертс (Sven Birkerts) – американский эссеист, литературный критик. Наиболее известен как автор The Gutenberg Elegies, исследующей влияние технологий на опыт книжного чтения. и, возможно, одна из причин, почему Дара взваливает на себя и на своих читателей такие тяготы. Возможно, сейчас, в конце строки и в начале сети, серьезные романы уже не могут подражать журналам и кино — или даже тем очень книжным и незаметным реалистическим произведениям, что еще где-то продаются. Чтобы вернуть авторитет и уважение, романам будущего может понадобиться симулировать те книги, которые нужно взвешивать в руке: такие книги, как антологии, руководства и энциклопедии. А может, и вовсе не книги, а другие виды представлений, такие как фокусы и цирк, или даже кладези средневековых манускриптов и устной истории, архивы и музеи. В конце «Распознаваний» композитор наконец играет в церкви свое сочинение, доходит до очень сложной ноты — и церковь обрушивается ему на голову. В своем бетховенском романе вариаций Дара идет на похожий риск. Читателям, которые хотят, чтобы книги сохранились и дальше, захочется приобрести эту — но найти ее будет, наверное, непросто. В нынешние тяжелые литературные времена только малые издательства, вроде Государственного университета Иллинойса (Illinois State University) готовы рискнуть и опубликовать «Потерянный альбом».