POLLEN PAPERS 001 Delillo
It was Don DeLillo whiskey neat
and a blinking midnight clock
это первые строчки песни, [открывающей альбом] Gold Mine Gutted американской альтернативной рок-группы Bright Eyes, и если автор-исполнитель Конор Оберст пытался описать образ рафинированного одиночества, утопленного в алкоголе, перед тем, как начать оплакивать утраченную юношескую невинность своего поколения, то он также смог достичь и другого: с помощью редких и мучительных определений Оберст описал героическое одиночество, которое испытывали читатели Делилло, соприкасаясь с героями, похожими на них самих: сомневающихся и изолированных, в мире, наполненном противоречивыми символами, лишенными смысла.
Чтение книг Делилло — это мистический опыт, дарующий вспышки озарения. В результате читатель чувствует себя частью большого сообщества, не только читательского, но и тех, кто причастен к секретам сбивающей с толку эпохи. Его произведения — не психологическое повествование о личных трагедиях или семейных кризисах, тексты касаются каждой индивидуальной черты и каждого примера человеческого опыта в панораме жизни послевоенной эпохи. История и политика, наука и технологии возникают как фундамент энтропийных систем, запрограммированных гуру технологий и управляемых олигархами и политическими группами с целью уничтожения безумцев и террористов.
Многократный лауреат премий, американский писатель и прошлогодний победитель Национальной Книжной Премии в номинации «Медаль за выдающейся вклад в американскую литературу», один из немногих авторов, которые считаются живыми современными классиками, пообщался с «Катимерини» всего за несколько дней до запланированного визита в Грецию для выступления с речью в Культурном Центре Онассиса 16 марта.
Делилло — интеллектуальный писатель, который через изобилие идей и предметов наблюдает за влиянием всевозможных теорий заговора, одной из наиболее живучих форм общественной шизофрении. Итак, разделяет ли он точку зрения Э.Л. Доктороу, что «писательство — это социально приемлемая форма шизофрении», как тот заявил в 1986 в интервью Paris Review?
«Я абсолютно не воспринимаю писательство как нечто параноидальное», — говорит он. «В своем творчестве я временами обращался к определенным элементам, крутившимся в культуре 60-х и за её пределами. Мы стали параноидальным обществом после убийства президента Кеннеди, и эта тенденция продолжала закрепляться в последующие годы насилием и общим беспокойством. Некоторые мои произведения зафиксировали эти настроения, но это не было отражением моей паранойи; это имеет отношение к самой культуре».
Одним из повторяющихся мотивов в произведениях Деллило является концепт визуального образа. Это может быть как «самый фотографируемый в Америке сарай» из «Белого Шума» (White Noise), так и история о писателе-отшельнике Билле Грее в «Мао 2» (Mao II), который впервые за всю карьеру позволяет сфотографировать себя только в преклонном возрасте. Для предшествующих поколений фотография была символом противостояния смерти. Такая ассоциация, однако, ушла на второй план, если не исчезла практически полностью, благодаря огромному числу фотографий, сделанных с помощью смартфонов и выложенных в социальные сети.
«Возможно, наше визуальное восприятие сузилось до размеров картинки на мобильном телефоне, — комментирует Делилло. — Сегодня распространенной является ситуация, когда видим людей, фотографирующих самих себя, протягивающих руку и нацеливающих на себя телефон».
Делилло описал эпоху перехода мирового террора в ассиметричную угрозу терроризма до его становления, в частности это было сделано им в «Мао 2» и, в меньшей степени, в «Игроках» (Players). Какова его реакция на современную волну терроризма?
«Мои мысли по поводу террористических атак такие же, как и у других людей. Ничем не опосредованные и глубокие, – говорит он. – Когда я пытаюсь написать о подобном, я стараюсь ощутить жизнь и мышление персонажей, вовлеченных в действие. Это литература, которая не желает исчезать перед лицом серьезного современного испытания».
Делилло опубликует свой 17-й роман в мае и, т.к. в ноябре ему исполняется 80, «Ноль К» (Zero K) может стать таким же знаковым, как его роман «Изнанка мира» (Underworld) 1997 г., который считают венцом большинства идей, ранее исследуемых писателем.
«У меня нет ясного ощущения того, «Ноль К» — резюме моей писательской карьеры. Идея романа развилась как писательский ответ на картину, которая разворачивалась в течение моей жизни десятилетиями. Затем, день за днем, персонажи и обстановка обретали очертания на белом полотне бумаги моей пишущей машинки», — говорит Делилло.
Визуальные образы, обличенные в форму предложений и абзацев на странице, имели на него такое воздействие, что в какой-то момент творческого пути он начал писать по одному абзацу на каждой странице, для того чтобы достичь наиболее полного контроля над предложениями. Что чувствует писатель, когда он не может полностью контролировать язык, которым он так одержим?
«Я не чувствую себя обманутым языком; что я могу чувствовать порой, так это то, что я должен глубже размышлять над возможностями, которыми располагает идея или сцена или определенный опыт персонажа от минуты к минуте, от жеста к жесту», — отвечает он.
Греческий период
Пребывание Делилло в Греции — один из немногих в его личной жизни периодов, который он часто обсуждает в интервью, описывая пользу, извлеченную во время добровольной ссылки писателя с 1979 по 1982 гг. В то время он жил в Афинах и использовал свой дом в регионе Колонаки как отправную точку, откуда он путешествовал в Индию и другие восточные страны.
«Мое пребывание в Греции оказалось поворотным для моего писательства моментом», — говорит он. «Язык, люди, истории, стены и памятники с высеченными на них буквами и словами — всё это дало мне ощущение более глубокой вовлеченности, которое мне нужно было найти в формирующемся предложении, а также визуальный компонент, «архитектурный» элемент, который присутствует в буквах и словах. В некотором смысле то, что я делал, было открытием алфавита заново».
Время, проведенное в Греции, однако, не было его единственным «обогащающим» европейским опытом. Знакомство с великими европейскими писателями оформило его литературное становление в ранние годы творчества.
«Я прочел изрядное количество европейской литературы, когда начинал думать о себе как о писателе. Я не могу сказать о непосредственном влиянии этой литературы — это было просто восхищение, которое я испытал от прочтения литературы такой глубины и размаха. Фолкнер, Камю. Возможно, те годы были самыми важными в моем читательском опыте», — говорит он.
Сегодня сам Деллило оказывает влияние на грядущие поколения читателей и писателей своим выдающимся творческим наследием, еще одной главой в самоопределении современной американской литературы, такой, какой она была сформирована Филипом Ротом, Кормаком МакКарти, Тони Моррисон и Томасом Пинчоном.
«Я верю, что некоторые писатели в своих лучших книгах помогли сформировать окружающую среду, в которой мы живем и думаем. Они раскрывают повседневную жизнь, обычные часы и минуты, тем самым способствуя целому ряду погружений в сущность вещей, которые читатель в противном случае может не испытать, — говорит Делилло. — Разные американцы — Рот, МакКарти и другие — фундамент современного ландшафта, который ждет более молодых писателей, для того чтобы те расширили рамки видимого и пределы языка».