Игнациус достигает зрелости

Игнациус достигает зрелости: о романе «Сговор остолопов» Джона Кеннеди Тула
Оригинал: Хезер Хейлман и Майкл ДиМокер, Tulane University, 2001
Перевод: Максим Бондарев
Pollen papers 23


В 1963 году сержант Джон Кеннеди Тул (управление по закупкам и снабжению боеприпасами,`58) был квартирован в учебный центр армии США в Форт-Бьюке́нене в Пуэрто-Рико, где переобученные призывники с истекшими студенческими отсрочками преподавали английский язык пуэрториканским новобранцам. Тул прибыл в Пуэрто-Рико в 1961 году. Первый год пребывания в Форт-Бьюке́нене был для него не особенно приятным. В письмах родным он жаловался на то, что все мероприятия там начинаются с задержкой/позже срока, и что «по всей видимости, никто на этом острове не может соблюдать субординацию, или быть разумным и дисциплинированным», — удивительная жалоба для уроженца Нового Орлеана.

Он описывал своих студентов как «некое подобие персонажей из пуэрториканской версии «Гроздьев гнева». Из-за сезона дождей его охватило уныние. Из-за потери кольца выпускника тулейнского университета он был разбит горем. Из-за удалённости от дома он грустил и злоупотреблял спиртными напитками. Однако, к весне 1963 года что-то поменялось. В своих письмах он стал описывать себя как человека довольного, беззаботного и непоколебимого. Тул плодотворно работал над своим романом. «Кое-какие фрагменты оттуда, на мой взгляд, и впрямь очень комичны», писал он о своём незавершённом произведении.

Журнал Университета Тулейна, 1981

Позже, когда приближалось время его увольнения из армии, Кен писал: «О той книге, что я пишу, у меня есть одна убежденность: она занимательна и пригодна для публикации, и я в ней более чем уверен». Роман носил рабочее название «Игнациус Райлли», однако, нам он известен как «Сговор остолопов». Он был опубликован в 1980 году, спустя одиннадцать лет после самоубийства писателя, а в 1981 году получил Пулитцеровскую премию.

Дейл Эдмондс, профессор Тулейнского университета, выделяет четыре главных литературных произведения, местом действия которых стал Новый Орлеан: «Пробуждение» Кейт Шопен, «Трамвай Желание» Теннесси Уильямса, «Кинозритель» Уокера Перси и «Сговор остолопов» — пёстрое собрание книг, несмотря на их общее место действия.

«Сговор» является наиболее своеобразным из четырех; это хаотичный рассказ о злоключениях тучного, неопрятного, помешанного, напыщенного, несносного Игнациуса Дж. Но едва ли этой серии эпитетов достаточно для того, чтобы описать его характер. Игнациус — персонаж, который противится беглому описанию — он некто, с кем читатель должен познакомиться лично. Местом действия романа служит Новый Орлеан начала 60-х годов.

Игнациус «башковито кончил» 1 некий университет в пригороде, однако, с тех пор умудрялся избегать всякой деятельности, приносящей доход. Он живет дома со своей матерью и проводит время, читая труды римского философа Боэция, заполняя многочисленные большие блокноты «Великий Вождь» «продолжительным обвинением нашему веку», а также трепля языком во время голливудских мюзиклов в театре Притани́я. Однако, коварная фортуна плетёт против него свой заговор, и мать отправляет нашего героя искать себе работу. В ходе поисков трудоустройства он встречает целую плеяду персонажей, которые немыслимы нигде кроме Нового Орлеана, от уроженцев Ирландского канала 2 до стриптизерш, сутенеров, торговцев порнографией и гомосексуальных бонвиванов французского квартала.

Те, кто любят «Сговор», любят его безмерно, однако другие невосприимчивы к его прелестям; и, честно признаться, полюбил его и я, когда впервые прочёл эту книгу почти 10 лет назад. Диалект в романе порой практически непостижим, особенно без личного опыта скитаний по удалённых уголкам «Беззаботного города».

Взять, к примеру, следующую тираду доблестного Бирмы Джоунза, хитроумного, частично занятого чернокожего мужчины, принужденного работать в качестве уборщика в дешёвом баре на Бурбон-стрит: «Да если я назову падлицая каму-нясом, мою жопу тут же в Анголу сплавят, точно. Хотя хорошо б кого-ньть из этих засранцев камунясом назвать. Типа сегодня днем стою это я в „Вулворте“ себе, а какое-то чучело тырит кулек рахиса из „Орехово Домика“, да орать начинает, будто в нее пикой тычут. Э-эй! Тут сразу охрана меня цап, и падлицаи, засрань, уже наружу тащат. Ни одного шанса у чувака нету. В-во!»

Своеобразный диалект — это лишь часть проблемы. Как нам воспринимать Игнациуса? Буффон ли он, или же герой? Должны ли мы издеваться над ним или пожалеть его? Второе прочтение этой книги, уже после моего переезда в Новый Орлеан, раскрыло больше юмора, но также больше печали и самоотрицания, в этом произведении талантливого, но, как мы знаем теперь, глубоко несчастного писателя. Есть одна легенда, которая повествует о «Сговоре остолопов» и Джоне Кеннеди Туле. Согласно ей, Тул был непризнанным гением, который погрузился в уныние после того, как его шедевр был отвергнут бессердечными, пустоголовыми нью-йоркскими издателями. Разбитый горем, он покончил с собой.

Но его мать, Тельма Тул, стала его куратором и, наконец, сумела заставить писателя Уокера Перси прочесть «Сговор». Перси понравился роман, и он рекомендовал его в издательство университета штата Луизиана, согласившееся опубликовать книгу. Остальное вы уже знаете. Однако, всё было не совсем так просто. Первая биография Тула книжного формата, Ignatius Rising за авторством Рене Пол Невилс и Деборы Джордж Харди, была опубликована прошлой весной 3 в издательстве университета штата Луизиана.

Тельма Тул

При том, что их книга оставляет много вопросов без ответа, она чётко и ясно дать понять, что вовсе не бессердечие редактора заставило Тула наложить на себя руки. Джон Кеннеди Тул родился 7 декабря 1937 года в больнице Туро, расположенной по соседству с респектабельным округом Гарден в Новом Орлеане. Оба его родителя были из Фобур-Мариньи, но, будучи молодой парой, они переехали в центр и оставили старый квартал в прошлом. Джон Дьюи Тул-младший занимался продажей автомобилей.

Тельма Тул давала частные уроки музыки и культуры речи, а также подряжалась петь и играть на фортепиано на званых вечерах. Пара была замужем уже более десяти лет, прежде чем Тельма обнаружила, что беременна в первый и единственный раз. Ей было 36 лет, когда родился её сын. Её мир будет вращается вокруг него всю оставшуюся жизнь. По всеобщему мнению, Тельма была назойливой матерью, которая жила ради своего Кенни и ожидала, что Кенни будет жить ради неё. Он был красивым младенцем; для неё Кен был «очаровательным дитя». Он был умным ребенком; она была убеждена, что растит гения. Тельма была слишком активно вовлечена в его образование в школе МакДонафа и средней школе имени Эльсы Фортье.

Благодаря её настойчивости в отношении имеющихся у него выдающихся способностей, Кенни перешёл во второй класс до окончания первого класса. Многие из его учителей и одноклассников даже не подозревали, что у него есть отец. Тул написал свой первый роман «Неоновая Библия» в средней школе. Он был опубликован после успеха «Сговора остолопов», и, хотя это не очень впечатляющая работа, она кажется более значительной, если учитывать, что её написал подросток. Ему было всего 16 лет, когда он поступил в Тулейн на полную стипендию. Кен объявил о своем намерении изучать инженерно-технические дисциплины ещё будучи учеником в средней школе, но почти сразу же отказался от этой идеи и выбрал своей специализацией английский язык. Он был прилежным учеником, с отличием выпустившимся и ставший членом Фи Бета Каппа.

Однако, его выдающиеся способности не были заметны в его школьных занятиях. Некоторые из его старых знакомых описывают его как одиночку, которому было трудно поддерживать дружбу. Другие помнят его как превосходного рассказчика со сдержанным юмором и яркой индивидуальностью. Он был и тем, и другим. Невилс и Харди раскрыли целую обособленную, тайную жизнь, которую он вёл во французском квартале и районе Ирландского канала, проводя время с музыкантами, богемой и бездельниками. Один из этих друзей работал, продавая горячие тамалес из тележки, и иногда Тул подменял его.

В своей книге Невилс и Харди утверждают, что Тул, вероятно, был скрытым гомосексуалистом, но это трудно узнать наверняка, поскольку его мать воспитывала его в неприятии к сексуальности любого рода и была откровенно враждебна к тем немногим девушкам, которых он приводил домой. Окончив Тулейнский Колледж искусств и наук в 1958 году, Тул получил стипендию для получения степени магистра в Колумбийском университете. Он получил степень магистра, проведя один безденежный год в Нью-Йорке, а затем вернулся в Луизиану, чтобы преподавать в течение года в Институте Юго-Западной Луизианы (теперь он известен как Университет Луизианы в Лафайетте).

Один из его коллег из Лафайетта, Роберт Бирн, похоже, в какой-то мере послужил источником вдохновения для Игнациуса. Невилс и Харди писали: «Областью специализации Бирна были средние века. Он и Кен много дискутировали о Боэции и колесе Фортуны. Бирн позже утверждал, что Кен любил поговорить об этих вещах, но не имел глубокого понимания этой темы. Именно личные особенности Бирна привлекли особое внимание Кена.

Louisiana State University Press, 1980

Бирн, который без умолку говорил о богословии, геометрии и своей богатой внутренней жизни, играл на лютне и был обеспокоен своим весом, поскольку имел предрасположенность к полноте. У Бирна было отвращение к вождению автомобиля, и он считал себя неисправимым растрёпой; носил мешковатую одежду, в которой диким образом сочетались самые странные цвета». Он даже носил охотничью шапочку. И всё же, было бы ошибкой думать, что Бирн был Игнациусом. В конце концов, Бирн, имел постоянную работу и не жил с матерью.

Тул вернулся в Нью-Йорк следующей осенью, чтобы работать над докторской степенью в Колумбийском университете. Работа преподавателя в Хантер Колледже помогала ему платить арендную плату, а тамошние учащиеся вдохновили его на создание персонажа Мирны Минкофф, антагониста Игнациуса и его возлюбленной. «Мне нравится Хантер — в основном потому, что… энергичные, псевдоинтеллектуальные „либеральные“ студентки вечно меня смешат», — писал Тул другу. Хотя у Джона, вероятно, было большее взаимопонимание со студентами в Луизиане, чем с теми, кого он учил в Нью-Йорке, он, кажется, был прекрасным учителем, где бы ни находилась его классная комната.

После одной из его лекций в Хантере класс разразился спонтанными аплодисментами. Позже, когда он преподавал в Доминиканском колледже в Новом Орлеане, Тул был одним из самых востребованных профессоров в университетском городке. Во время его занятий классы всегда были полны народу и ученики организовывали своё расписание занятий с оглядкой на них. Он был добросовестным и трудолюбивым учителем, который консервативно подходил к выбору одежды и обращался к классу с соблюдением принятых правил и норм. И тем не менее, его лекции были забавными, увлекательными и всеобъемлющими. Кен нашел истинное удовлетворение в работе; Тул писал, что его ученики предоставили ему «вознаграждение — помимо финансового — за всю его усталость».

Несмотря на это, Тул испытывал большие затруднения. Его занятия в Колумбии, возможно, проходили не так гладко, и он рассматривал возможность возвращения в Новый Орлеан. Но затем ему пришла повестка в военкомат. Армия могла бы дать ему передышку вдали от семьи, чтобы он смог спланировать свое будущее. Вместо этого его занимали тревожные мысли о родителях. Его спокойный, добродушный отец начинал впадать в слабоумие. Материальные возможности его родителей были крайне ограничены, и Тул откладывал по 40 долларов в месяц из своей зарплаты в размере 99 долларов, чтобы позволить им получать выплаты по аттестату.

Несмотря на заверения Тельмы в том, что она всегда поддерживала писательские устремления своего сына, есть некоторые свидетельства того, что она пыталась подтолкнуть его к более доходной карьере. Под конец своего пребывания в армии он, довольно решительно, написал ей: «Необходимо прояснить вот какой момент. В настоящее время я не собираюсь ходить в юридическую школу или в любую другую школу». Однако, его пребывание на службе было очень продуктивным. Его главным приоритетом после демобилизации было завершение романа, в работе над которым он достиг такого большого прогресса.

Он отказался от возможности вернуться на свой преподавательский пост в Колледже Хантера, потому что чувствовал, что не сможет сосредоточиться на своей писательской деятельности в Нью-Йорке, или, быть может, просто рационализировал свою неспособность стать независимым от своих родителей. Он принял преподавательскую работу с относительно щедрым окладом в Доминиканском колледже Святой Марии и вернулся в дом своих родителей. В начале 1964 года он отправил экземпляр рукописи «Сговора остолопов» в издательство Саймон энд Шустер. Рукопись была отправлена невостребованной и была помещена в ужасную кучу «самотёка».

Но Жан Энн Джоллетт Маркс, помощник старшего редактора Роберта Готлиба, случайно подобрала рукопись. Ей понравился юмор книги и она передала рукопись своему боссу. В мифе о Туле Роберта Готлиба принято считать злодеем. Возможно, именно поэтому он категорически возражал против цитирования его писем в книге Ignatius Rising. Тем не менее, эти письма пройдут долгий путь, чтобы в итоге оправдать его. Ему «Сговор остолопов» понравился. Ранее он уже работал с Джозефом Хеллером над его «Поправкой-22» и имел вкус к абсурдизму. Но он считал, что книга Тула имеет серьезный недостаток. По сути, она была ни о чём.

«Другими словами, должен быть смысл всему, что есть у вас есть в книге, настоящий смысл, а не просто забава, которую ты должен постичь» — писал он. Вот именно! Я почти слышу, как вторят ему голоса многих разочарованных читателей. «Я думаю, что в чём-то Готлиб был прав», — сообщает профессор Дейл Эдмондс из Тулейнского университета. — «У него превосходное чутьё на хорошую литературу, тогда как в романе есть некоторые недостатки. Но я считаю, что он великолепен, невзирая на них. Возможно, Тул нуждался в другом редакторе, который был бы чуть менее добросовестным».

Тул проделал в тексте романа некоторые правки, особенно ближе к финалу. Готлиб согласился, что так стало «намного лучше», но «все еще не то, что нужно». Он был убежден, что книга не станет успешной в коммерческом плане — единственный пункт, в котором он однозначно ошибался; хотя, вероятно, он был прав, полагая, что именно в то время эта книга не снискала бы коммерческого успеха. Трудно сказать, насколько обстоятельства возможной публикации книги способствовали её последующему успеху.

Но Готлиб вовсе не отверг работу Тула. «Я буду читать, перечитывать, редактировать, возможно опубликую, в целом буду над ней работать, пока вы не будете сыты мною по горло. Что еще тут можно добавить?», писал он Кену, и это было, несомненно, одним из самых деликатных выражений разочарования в истории отказных писем. Тул знал, что ему, как новичку, выпала редкая удача — суметь привлечь внимание редактора такого калибра как Готлиб. Но со временем его воспоминания об их переписке стали искажаться по причинам, которые, вероятно, имели меньше общего с Готлибом, нежели с повседневной реальностью жизни у него дома. Кен продолжал преподавать и даже начал работать над новым романом. Но его мать то и дело прерывала его, чиня препятствия его работе.

Уокер Перси

Когда журналист Ходдинг Картер-младший провёл семестр, преподавая в Тулейне, Тельма подтолкнула сына показать ему роман. Картер был вежлив, но принял «Сговор» без особого восторга. Униженный и злой на мать за то, что она подтолкнула его к этой ситуации, Тул устроил ей грандиозный скандал, который, по всей видимости, необратимо изменил общее направление их отношений в сторону чего-то более откровенно враждебного. Остаётся только гадать, что думала Тельма о «Сговоре» и о тех крайне неблагополучных отношениях матери и сына, что лежат в основе романа.

Дейл Эдмондс, встретивший Тельму на вечеринке в 1982 году, вспоминает, что та решительно настаивала на том, что не была прототипом для матери Игнациуса. Бедная, затюканная Ирэна Райлли, с её пурпурного цвета волосами и сильным новоорлеанским акцентом и вправду была совершенно не похожа на Тельму. Да и Игнациус не был Джоном Кеннеди Тулом, хотя он, вероятно, был тем, кем, как того опасался Тул, вероятно, станет — никем не понятым неудачником, неспособным найти свое место в мире, навсегда застрявшем в одном доме со своей матерью.

«Тул сделал умный ход, когда изменил внешность Ирэны, сделав её в высшей степени отличной от Тельмы», — утверждает Эдмондс. — «Но в самом начале романа есть один отрывок, описывающий как Ирэна и Игнациус покинули „Ночь Утех“, и, должно быть, Кену доставило большое удовольствие его писать»:

«После того, как набивная дверь закрылась за семейством Райлли, мисс Ли изрекла: — Мамочки мне никогда не нравились. Даже моя собственная.— А моя была шлюхой, — вымолвил мужчина с формуляром, не отрываясь от газеты. — В мамочках дерьма навалом, — поделилась житейским наблюдением мисс Ли, стаскивая кожаное пальто».

Джон Кеннеди Тул

Пока Тул воевал со своей матерью, он погружался в депрессию и паранойю. Спустя некоторое время он не мог ясно соображать, что произошло с Готлибом, и убедил себя в том, что Готлиб был замешан в каком-то хитроумном заговоре, организованном с целью украсть его роман. Тельма не предпринимала никаких усилий к тому, чтобы развеять его параноидальные фантазии. Она считала, что еврей Готлиб отверг книгу, потому что ему пришёлся не по вкусу персонаж по имени Мирна Минкофф. Друзья Тула замечали происходящие с ним изменения, но никто не знал, как ему помочь.

В Доминиканском колледже его некогда блестящие лекции стали превращаться в невесёлые проповеди. Он вернулся в Тулейн, чтобы продолжить работу над своей докторской степенью, но в своём классе был таким же спокойным и замкнутым. Осенью 1968 года, когда Тул провел последний семестр в университетском городке, Дейл Эдмондс уже присоединился к учёбе на факультете Тулейна. Но в том году Эдмондс был в Европе по программе Фулбрайта и упустил свой шанс познакомиться с Тулом, о чем всегда сожалел. Дейл задается вопросом, смог бы ли он тогда помочь бедному писателю: «Я думаю, вероятно, он мог бы обрести в моём лице родственную душу», — размышлял Эдмондс. — «Многие мои коллеги в то время были довольно чопорны и не стали бы общаться со студентами на индивидуальной основе. Я же всегда знакомился со своими учениками. Если их что-то тревожит, я хочу знать, что именно, и затем в связи с этим пытаюсь что-то предпринять».

Тул искренне доверял, по крайней мере, одному человеку — Роберту Бирну, ставшему прототипу для Игнациуса. Бирн сочувствовал Тулу и дал ему хороший совет, призывая Кена искать помощи у врачей-психиатров, но тщетно.

В конце семестра Тул прекратил свои занятия в Тулейне. Невилс и Харди описывают рождество 1968 года как «святки в аду»: «Забывшийся в своём слабоумии, отец Джон бродил по дому, словно призрак рождественского прошлого. Кен повсюду искал электронные устройства, которые, как ему казалось, читали его мысли. Тельма металась между ними, крича на обоих». В январе у Тула с матерью произошел грандиозный скандал. Обозлившись на мать, он ушёл из дома и больше не появлялся.

Его местонахождение оставалось неизвестным в течение двух месяцев. Тельма утверждала, что позже обнаружила в своем автомобиле билет в поместье Рэндольфа Хёрста в Калифорнии и дом Фланнери О’Коннор в Джорджии. Однако, дом О’Коннор никогда не был открыт для посещения публики, и никаких билетов, сувениров и других свидетельств поездки среди бумаг Тула и его печатной эфемеры, оставленных Тулейнскому университету, обнаружено не было.

26 марта 1969 года белый Шевроле Шевелл Тула был обнаружен на обочине просёлочной дороги за чертой города Билокси, штат Миссисипи. Один конец зеленого садового шланга находился в выхлопной трубе, другой конец через заднее окно вёл в салон автомобиля. Тул был одет в штаны и галстук, его голова была откинута на водительское сиденье — чистое, хладнокровное самоубийство. Тельма устроила похороны на следующий же день. Единственным человеком, кого она пригласила, была Бела Мэтьюз, которая некогда была её сыну няней. Неделю спустя в Доминиканском колледже была проведена поминальная служба.

Студенты и коллеги Тула безутешно его оплакивали. После его смерти его родители испытывали длительную депрессию. Их состояние здоровья ухудшилось. Его отец умер в 1974 году. У Тельмы не осталось ничего, кроме писательских трудов, которые её сын оставил после себя. Она отправила копии рукописи «Сговора остолопов» нескольким издателям, но взамен получила лишь один отказ за другим. Тем временем состояние её здоровья начало ухудшаться. Она упала, сломала руку, у неё развился диабет и начало беспокоить бедро.

После безотрадного пребывания в доме престарелых, она проглотила свою гордость и позвонила своему брату Артуру, чтобы осведомиться, нельзя ли ей пожить вместе с ним. У него был крошечный дом на Элисиан Филдс авеню, рядом с похоронным домом, где тело Тула готовили к похоронам и неподалеку от того места, где выросла Тельма. После стольких лет, когда она пыталась устроиться в пригороде, она снова вернулась в центр города. Они с её братом не поладили. Вероятно, cправедливости ради, стоит отметить, что именно она сделала его жизнь несчастной. В конце концов они перестали разговаривать друг с другом, хотя продолжали жить под одной крышей.

Именно Артур отвез ее в университетский городок Лойола в тот день, когда она припёрла к стенке Уокера Перси и всучила ему рукопись «Сговора остолопов» Перси решил, что Артур был ее шофером. Перси, которого более или менее вынудили прочесть «Сговор остолопов», с удивлением обнаружил, что роман ему понравился. Он видел его недостатки, но он восхищался также и тем юмором и точностью, с которой эта книга уловила дух Нового Орлеана. Он рекомендовал роман для издательства LSU Press, которое в конечном итоге приняло его для публикации.

Должно быть, порой они сожалели о своем решении. В соответствии с гражданским кодексом штата Луизиана, учитывая то обстоятельство, что Тул умер, не оставив завещания, несколько членов расширенной семьи его отца должны были выразить своё согласие отказаться от прав на книгу. Но в силу личных качеств самой Тельмы сделать это оказалось гораздо сложнее, чем могло быть без неё. Из переписки Тельмы этого периода следует, что якобы она сама отчасти послужила прототипом для Игнациуса Райлли. Далее в качестве примера приведён отрывок из письма к адвокату, которому было поручено получить документы с отказом от прав на книгу у родственников Тельмы со стороны покойного мужа:

«Уважаемый мистер Литтл,
практическое соображение, которое следует ниже, имеет непосредственное отношение к тому юридическому делу, (касающемуся одного литератора), делу, над которым вы сейчас работаете: станет ли кто-нибудь в здравом уме завещать вазу Севрской мануфактуры, изделие из лиможского фарфора, предмет обстановки от Чиппендейла, кровать мастерской Малларда, восточный ковер, Обюссонский гобелен, живописное полотно Рембрандта , акварель работы Дрисдейла , часы в корпусе отделанном японским фарфором клуазоне, лоскутное одеяло в стиле Звезда Долли Мэдисон, льняные скатерти из Мадейры, Шеффилдское столовое серебро, большой концертный рояль Стейнвей и прочее и прочее… гаврикам, скотам и пентюхам, глазеющим с раскрытым ртом на дворцы священной горы Парнас, ставшие местом обитания для интеллектуальных и литературных гигантов, одним из которых был мой сын? Заклинаю вас, нет!!!
В этом деле я полагаюсь на вас, и смею надеяться, что вы приведёте это гнусное дело к скорому и успешному завершению.
Теперь у вас есть всё необходимое, чтобы применить свои полномочия, урегулированные правом: ваша компетентность, ваше доскональное знание дела, три подписи с отказом, а также потрясающая сила материальной помощи, с которой мой ныне покойный муж заботится о своей разносторонне одарённой жене и своём гениальном сыне,также разносторонне одарённом.
Мистер и миссис Рэй Магуайр на своём гипсовом престоле в Париже должны быть разгромлены в силу своего упрямого поведения, грубой жажды наживы и отсутствия человечности.
Вам командовать этим цирком! Хлестайте кнутом! Требуйте безоговорочного послушания!»

Что отсюда можно понять о характере Тельмы? Похоже, она была властной, упрямой и эгоцентричной. Не может быть никаких сомнений в том, что она сама немало поспособствовала развитию психологических проблем у своего сына. Но она также и та, кого можно без малого считать героиней всей этой истории. Она оказалась сильнее и настырнее своего сына. Возможно, она всё же помогла вдохновить сына на эту книгу, хоть и в негативном ключе. И без ее участия «Сговор остолопов» стал бы ни чем иным, как кучей бумаг, гниющих на свалке.

Тельма и вправду была умной и разносторонне одарённой женщиной. И пока она была в центре внимания, она могла быть очаровательной и симпатичной. Успех «Сговора» сделал Тельму местной знаменитостью. На званых ужинах, посвященных публикации книги, она играла на фортепиано и пела старые стандарты. Она нередко исполняла песню «Зип-а-ди-ду-да» для Уокера Перси, к большому неудовольствию последнего. Дейл Эдмондс вспоминает одно из выступлений, которое Тельма дала в доме Джозефа Гордона, бывшего декана Колледжа наук и искусств:

«Она собиралась сыграть, а люди позади неё разговаривали, пили и дурачились, как обычно ведут себя профессоры колледжей, — сказал Эдмондс. — И она обернулась и сказала: „Мне нужна тишина! Как можно ожидать, что артист станет выступать пока творится такое безобразие!“ И публика приутихла, даже один мой бывший коллега, который был самым шумным из всех. Он никогда не умолкал, но в этот раз прикусил язык даже он. В ней определённо было что-то особенное. Нельзя сказать, что она была блестящей певицей, однако, у нее было хороший музыкальный слух, и она умело себе аккомпанировала».

Эдмондс также вспоминает, что Тельма цитировала по памяти отрывки из книги на голоса разных персонажей, включая Игнациуса, Ирэну Райлли и Бирму Джонса. «Она была очень хороша, и помнила огромные куски текста», — сказал Эдмондс. Когда права на книгу были впервые приобретены для экранизации, она настаивала на том, что с ней необходимо будет консультироваться насчёт подбора актеров и по всем другим творческим вопросам. Тельма была ужасно расстроена постоянными задержками съёмок (которые продолжаются и поныне) экранизации «Сговора».

Тельма скончалась от сердечной недостаточности в общем госпитале Сен-Чарльз в августе 1984 года. Она намеренно не включила несколько достойных людей и организаций в своё завещание. Например, её многострадальный брат Артур не получил ничего. Но Тулейнскому университету она оставила часть своего имущества и все будущие роялти. Тиражи «Сговора остолопов» продолжают стабильно продаваться, и выпущено уже более 1,5 миллионов экземпляров книги. Чеки приходят часто, и суммы в них сильно разнятся: от 70 до 7 000 долларов США.

Эти деньги идут в фонд Тулейнского Колледжа, который основал именную стипендию Джона Кеннеди Тула, её получают несколько студентов с материальными проблемами, обладающие литературным даром. Кроме того, университет получил бумажный архив Тула. В специальных собраниях хранятся его школьные сочинения по таким темам, как «Совершая покупки в Луизиане», «Телевидение, развлечение завтрашнего дня», «В чём ценность американского торгового флота для моего родного города» и «Демократия начинается с нас!».

Там есть такое замечание от профессора английского языка Ирвина Рибнера к одной из курсовых работ Тула, который даёт совет: «Вам нужно сделать ваше письмо более точным, экономным — избегайте лишних слов и фраз». Есть армейский жетон Тула и письма из Пуэрто-Рико, адресованные «Дорогим родителям». Есть много вещей, которые возбуждают любопытство, но немного таких, которые его удовлетворяют.

В то время как личность Тельмы была настолько сильной, что она поднимается в полный рост со страниц её переписки, её сын остаётся загадкой, неизвестной и непознаваемой. Был ли он когда-либо счастлив? Почему он покончил с собой? Каким бы он стал, обрети он свой путь? Все, что мы знаем о нем, — это то, что он обладал умом и богатым воображением, благодаря которым Кен создал Игнациуса Дж. Райлли, одного из самых необычных персонажей в американской литературе.


Notes:

  1. Цитаты из романа и имена собственные цитируются согласно переводу Макса Немцова
  2. Район Нового Орлеана
  3. 2005