Томас Пинчон. Предисловие к роману Ричарда Фариньи


ТОМАС ПИНЧОН
ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ РИЧАРДА ФАРИНЬИ «ЕСЛИ ОЧЕНЬ ДОЛГО ПАДАТЬ, МОЖНО ВЫБРАТЬСЯ НАВЕРХ»
ИЗДАНИЕ 1983 года

Перевод Роман Василенко
Редактор Максим Нестелеев


Пусть смутно, но я знал о Ричарде Фаринье еще до того, как с ним встретился. Это произошло зимой 1958 года, ближе к концу семестра, когда я работал младшим редактором студенческого литературного журнала Cornwell Writer1Именно в этом журнале в 1959 году Томас Пинчон опубликовал свой первый рассказ «Мелкий дождь», который позже войдёт в сборник рассказов «Slow Learner» (1984). В какой-то момент начали приходить эти рассказы и стихи. Это был радикально иной голос, который, казалось, исходил извне — более уверенный, менее осторожный, более высокого качества, чем обычные присланные тексты. Немногие из сотрудников могли что-то мне рассказать об этом персонаже по имени «Фаринья», кроме того, что он отсутствовал в Корнелле некоторое время, поскольку путешествовал.

Вскоре на задних рядах аудиторий, где мне случалось бывать, я начал время от времени замечать это опасное присутствие — без пиджака или галстука, волосат более, чем тогда было модно, и сидит всегда с одной и той же компанией. Тихо, но напряжённо пребывая именно там, он наблюдал за происходящим. В конце концов, я таки соотнёс его с тем другим, литературным присутствием.

Мы вращались в разных кругах, поэтому наши пути изредка пересекались. Однажды весной я проходил мимо Квадрата Искусств2«Arts Quad» (англ.) – лужайка квадратной (позже расширенная до прямоугольной) формы на территории главного кампуса Корнеллского университета в Итаке, штат Нью-Йорк. и заприметил Фаринью, лежавшего на зеленой траве с открытой книгой. Мы кивнули друг другу, поздоровались. «Послушай, — сказал Фаринья, — В субботу вечером у меня на Колледж-Авеню будет вечеринка, заходи, если хочешь». Именно так я впервые столкнулся с его удивительным даром вежливости. Пока мы болтали, происходила одна странность. Студентки, по которым я сох, подходили сюда, к нам, посреди белого дня, чтобы постоять и пообщаться с Фариньей. Он и их тоже приглашал на свою вечеринку. Ух ты, подумал я про себя, ух ты.

1958 год, безусловно, был другой планетой. Нужно понимать, как подавляли в то время сексуальность в кампусе. Рок-н-ролл был с нами несколько лет, но формулировка Наркотики/Секс/Рок-н-ролл была известна не многим. В Корнелле все студентки должны были проживать часть времени под замком, в общежитиях или женских домах3«Sorority houses» (англ.) – дома, где проживают члены студенческих женских организаций в Европе и США. «Sorority» дословно переводиться как «сестричество», по аналогии с мужскими братствами.. В будние вечера они должны были находится на месте примерно до 11 часов вечера, когда запирались все двери. Ночные прогулки без разрешения наказывались Женской судебной коллегией, вплоть до исключения из колледжа. В субботу вечером комендантский час милосердно продляли до нереального времени, например до 12 часов ночи.

Комендантский час не был единственной эротической проблемой, с которой мы столкнулись — соотношение мужчин и женщин было три или четыре к одному, а также существовало разнообразное нижнее белье, дьявольски разработанное, чтобы, если не предотвратить, то по крайней мере отложить до комендантского часа любые контакты с областью таза вашей девушки. Я знал о женских домах, где в ночное время на входе работала дополнительная комендантша. Её работа заключалась в том, чтобы вежливо, но собственноручно убедиться в том, что перед выходом каждая девушка надела что-то вроде пояса верности Playtex4Playtex – американская компания, занимающееся производством женского нижнего белья, предметами гигиены, товарами для женщин. Основана в 1947 году. Домовладельцам и местным лавочникам также рекомендовалось докладывать Администрации о присутствии студенток в квартирах вне кампуса, таких как у Фариньи. Таким образом Университет полагал, что выполняет свою обязанность, действуя in loco parentis5In loco parentis (лат.) – заменяющие родителей..

Никто серьёзно не протестовал против такого необычайного вмешательства до весны 1958 года, когда, будто предвещая 1960-е, студенты сплотились во имя цели: писали письма, собирались вместе, пикетировали, и в конце концов несколько тысяч человек в ночь с 23 на 24 мая во время комендантского часа при свете факелов штурмовали дом Главы администрации университета. Была развёрнута целая операция с применением камней, яиц и дымовых шашек. Стоя на крыльце, забросанный яйцами Глава поклялся, что толпа никогда не будет руководить Корнеллом. Войдя внутрь, он позвал проктора, то есть старшего полицейского кампуса, и начал орать: «Мне нужны головы… Мне плевать чьи! Просто достаньте мне головы, быстро!» По крайней мере, такой пошёл слух на следующий день, когда четырёх старшеклассников, в том числе Фаринью, отстранили от учёбы. Однако студентов это не остановило — они были в гневе. Планировались новые демонстрации. После нескольких переговоров тех четырёх студентов восстановили. Эти события послужили политическим и эмоциональным фоном для того давнего весеннего семестра в Корнелле — время и место действия романа Ричарда Фариньи «Если очень долго падать, можно выбраться наверх».

Не то чтобы это был типичный «роман о колледже». Скорее Фаринья использует кампус как микрокосм мира в целом. Он продолжает вводить персонажей и флешбэки извне. Здесь нет атмосферы заповедника или вечной молодости. Осознание смертности, подобно зимним ветрам этого региона, пронизывает каждую главу. А заканчивается роман смертью главного героя.

Студенческое сознание отчасти основано на ряде небрежных предположений о бессмертии. Элитарность и жестокость, присущие студенческому юмору, происходят от веры в собственное Освобождение, не только от времени и смерти, но и вообще от жизненных нужд. Это Освобождение, смысл которого Фаринья здесь любопытно расширяет, сбивает с толку и преследует главного героя романа Гноссоса Паппадопулиса.

По мнению Гноссоса, Освобождение — это не иллюзия или что-то само собой разумеющееся. Его жизнь — это ежедневная попытка заслужить и удержать это Освобождение. По ходу романа Гноссос пробует разные способы, в том числе восточную религию, дорожные эпифании, мескалин, любовь, но оказывается, что во всем есть какой-то недостаток. Единственное, что ему остается, — это надеяться на собственную цельность, расширенную версию Хладнокровия6В оригинале популярное и многозначное слово «Cool» (англ.). В романе используется как существительное, но также имеет форму прилагательного. Кембриджский словарь указывает, что «cool» дословно переводится, как «прохладный», а в неформальной речи, как «модный, стильный, крутой и классный». Переводчица романа Фаина Гуревич переводит это слово как «Хладнокровие». Переводчик Максим Нестелеев в своей книге «Лабиринты американского постмодернизма» (2019) предлагает такие значения слова «cool» – «спокойный, расслабленный, осведомлённый», и отмечает, что в этом смысле слово начало употребляться в 1930-х и с тех пор значение постоянно меняется. Слово «cool» сыграло и продолжает играть большую роль в послевоенной культуре США. В похожем смысле употребляется самим Пинчоном в романе «V.» (1963) – «Keep cool, but care». О слове «cool» и его роли в послевоенной США смотреть статью – Gold H. Hip, Cool Beat and Frantic // Nation, November 16, 1957. Позже перепечатана в его книге «The Age of Happy Problems». – New York: Dial Press, 1962. 1950-х. «Мне дарован иммунитет, — думает Гноссос, — ибо я не теряю своего хладнокровия»7Пер. Фаины Гуревич.. Вооружившись уличными навыками взлома замков и умением достать наркотики, Хладнокровие овладевает Гноссосом и становится основой его стиля.

Фаринья припас схожий приём для собственного публичного образа. Когда он говорил, одним из типичных выражений его лица была полуироничная полуулыбка, как будто он следил за своим голосом и не совсем верил тому, что слышал. Он носил с собой защитное поле из самосознания и мгновенного ответа. Я никогда не мог пробиться сквозь это поле, хоть и узнал его поближе во время 1959-го учебного года. Мы не были лучшими друзьями, но нравились друг другу, и наши тексты нам нравились, и мы иногда тусовались вместе: на вечеринках, в местных барах, таких как «Комната плюща» либо «Большой Красный Гриль у Джонни» (в книге он назван «У Гвидо»), где все обычно собирались ночью.

Еда и атмосфера «У Джонни» были приблизительно такими же, как их описывает Фаринья. Время от времени там играла живая музыка. Питер Ярроу8Питер Ярроу (р. 1938) – американский автор-исполнитель и политический активист. Лидер группы «Peter, Paul and Marry» – влиятельной фолк-группы 1960-х. Поступил в Корнелл в 1959 году на факультет физики, но спустя некоторое время перевёлся на психологию, с чего и получил диплом бакалавра. Во время учёбы его одноклассниками были Ричард Фаринья и Томас Пинчон., будущий лидер группы «Peter, Paul and Mary»9«Peter, Paul and Mary» – американское фолк-трио, образовавшееся в Нью-Йорке в 1961 году в составе: Питтер Ярроу, Пол Стуки и Мэри Трэверс, ставшее (согласно потралу Allmusic) самой популярной фолк-группой 1960-х годов и оказавшее значительное влияние на развитие жанра., давал там стоячий концерт, может быть один из своих самых ранних. Его выступления чередовались с выступлениями одной рок-н-ролльной группы из продуктового магазина через дорогу. Они все знали друг друга. Через пару лет эти два течения, современный фолк и рок рабочего класса, сольются воедино в то, что мы сейчас вспоминаем как «музыку конца 1960-х». Фаринья увлекался не столько поп-музыкой, сколько традиционными американскими формами, такими как джаз, и особенно блюзом, его кантри и черным вариантами. К ныне канонизированному Бадди Холли10Бадди Холли (1936-1959) – американский певец и автор песен, один из первопроходцев рок-н-ролла. Основатель группы «The Crickets». Несмотря на то, что его успех продолжался всего полтора года (будучи лишь 22-летним, он погиб в авиакатастрофе), критик Брюс Эдер описал его личность как «самую влиятельную созидательную силу в раннем рок-н-ролле». он относился неоднозначно, что хорошо видно в романе, но в тоже время он обратил пристальное внимание на «Peggy Sue»11«Peggy Sue» – популярная песня американского певца и музыканта Бадди Холли. Он сам её написал и был первым её исполнителем. Сингл с ней вышел в начале июля 1957 года.. Сейчас кажется, что в гитарном соло этой песни он уловил то, что не увидели другие, какие-то проблески грядущих событий, но это тоже может быть моей собственной ретро-фантазией. Я знаю о двух альбомах того периода, от которых он был без ума — упомянутый в романе «Black Country Suit» Моуза Эллисона12 Моуз Эллисон (1927-2016) – американский джазовый и блюзовый пианист, певец и композитор. Его первый альбом – «Black Country Suit» – вышел в 1957 году. и английская версия пьесы «Трёхгрошовая опера» Курта Вейля и Бертольда Брехта13«Трёхгрошовая опера» (нем. Die Dreigroschenoper) (1928)– пьеса в трёх действиях с музыкой немецкого композитора Курта Вейля. Одно из самых известных произведений немецкого поэта и драматурга Бертольта Брехта. Текст пьесы основан на известной английской балладной опере Джона Гея «Опера Нищего» (1727). Зонги из «Трёхгрошовой оперы», музыку к которым написал Курт Вайль, часто исполняются отдельно, на концертной эстраде и входят в репертуар многих выдающихся певцов. Например, «Баллада о Мэкки-Ноже» стала популярной песней, среди исполнителей – Эрнст Буш, Луи Армстронг, Элла Фицджеральд, Фрэнк Синатра, Бобби Дарин, Стинг, Робби Уильямс, The Young Gods и многие другие..

А в танцах Фаринья отдавал предпочтение латинской музыке. Его благословили, и он об этом знал, удачным сочетанием наследственностей. Его мать была ирландкой, а отец — кубинцем. В обеих странах у него имелись родственники, которых он навещал. Так случилось, что в 1958 и 1959 годах на факультете архитектуры училось несколько студентов из Латинской Америки, и их компания была одной из нескольких, где Фаринью принимали с особой близостью и теплотой. Их вечеринки считались лучшими в округе. Фаринья танцевал странный пасодобль, которого я больше никогда не видел и за подлинность которого не могу ручаться. Женщины, с которыми он танцевал, хоть иногда и смущались, все равно получали удовольствие, а в этом и был весь смысл.

Каждый год на День Святого Патрика на факультете архитектуры была традиция изготавливать гигантского китайского дракона, около сотни футов в длину, собирать под ним как можно больше народу и бегать по кампусу и аудиториях, высовывая руки из-под костюма и лапая студенток, многие из которых красили волосы в зеленый. Весь день все веселились в море пива того же зеленого цвета. Это был один день, близкий к весеннему солнцестоянию, когда две этнические половины Фариньи находились в равновесии, и он мог наслаждаться ими обоими. Он заканчивал день в окружении позеленелого драконьего состава в почтённом баре под названием «У Джима», стоя на столе с кружкой зеленого пива и цитируя «Verde, qué te quiero verde…» Гарсии Лорки. 14Федерико Гарсия Лорка (1898-1936) – испанский поэт и драматург, известный также как музыкант и художник-график. Центральная фигура группы «Поколение 27 года», которая внедрила принципы европейских движений (таких как символизм, футуризм и сюрреализм) в испанскую литературу. Один из самых ярких и значительных деятелей испанской культуры XX века. Убит в начале Гражданской войны в Испании, но его тело не найдено. Фаринья цитирует начало его стиха «Сомнамбулический романс»: Я люблю зелёный цвет./ Зелёное море, зелёный рассвет, / Зелёный конь, зелёная грива, / На зелёной горе гарцует игриво.(перевод с исп. Стаси Семёновой).

Это порождало цепочку тостов за все зелёное — cervezas verdes, coños verdes15Сervezas verdes, coños verdes (исп.) – зеленое пиво, зеленые киски.. «El barco sobre la mar, — кричал Фаринья, — y el caballo en la montaña!» Годы спустя в Калифорнии, на утро после свадьбы с Мими Баэз16Маргарита Мими Баэз Фаринья (1945-2001) – американская фолк-певица, музыкант и активистка. Мими познакомилась с Ричардом Фариньей весной 1962 года, когда он ещё был женат на Каролин Хестер. Вскоре их брак распался, и в апреле 1963 года Мими и Ричард втайне поженились в Париже. Сначала Фаринья не понравился родителям Мими, но вскоре они нашли общий язык, и пара сыграла официальную свадьбу. Шафером Фариньи на церемонии выступил Томас Пинчон. В 1964 фолк-дует «Mimi & Richard Fariña» выступил на фестивале Биг-Сур в Калифорнии. Пара записала два альбома – «Праздник cерого дня» (1964) и «Отражения в хрустальном ветре» (1965)., перед восходом солнца, мы, оба с похмелья, случайно наткнулись друг на друга на чьём-то дворе. Это было где-то за городом, на холмах возле Пало-Альто17Город в округе Санта-Клара, штат Калифорния, США.. Тогда у нас случилась одна из тех эпифаний под косяком. Фаринья смотрел на один из холмов неподалёку. На его зеленом склоне стояла белая лошадь и глядела на нас. Конечно, мы с Фариньей подумали о лошади на горе Лорки.

Иногда в колледже нам удавалось попасть на одну литературную волну. Однажды мы явились на одну немаскарадную вечеринку переодетые — он в Хемингуэя, а я в Фицджеральда. Каждый из нас был в курсе, что другой переживал период временного увлечения соответствующим автором. Полагаю, что тогда я учился у Фариньи тому, как наслаждаться некоторыми из своих одержимостей. В том же 1959-м мы одновременно подсели на то, что я до сих пор считаю одним из лучших американских романов — «Колдун» (1958) Оукли Холла18Оукли Холл (1920- 2008) – американский писатель. Роман-вестерн «Колдун» (1958) – его самое известное произведение, которое принесло автору Пулитцеровскую премию 1958 года.. Мы начали давать другим читать эту книгу, и на некоторое время у нас образовался микро-культ. Вскоре некоторые из нас разговаривали диалогами в духе «Колдуна» — нечто вроде вдумчивой, стилизованной речи, состоящей из смеси Викторианской эпохи и Дикого Запада. Возможно, для Фариньи это выглядело, как еще один способ проявить Хладнокровие.

Первый раз я прочитал «Если очень долго падать…», тогда еще черновик, летом 1963 года. Я помню, что надавал ему много бесплатных советов, но уже забыл, каких именно. К счастью, он не воспользовался ни одним из них. Наверное, он спрашивал себя, не думал ли я, что мы до сих пор находимся в литературном классе. Позже, переписав роман, за десять страниц до конца окончательного варианта его рука пошла против него. «Ты слышал о моей Парализованной руке?» — писал он в письме. — Почему, старина Том, — в духе «Колдуна», — я проснулся вот так, в этом месте, этим многообещающим при других раскладах утром с вялым обвисшим пучком зелени вместо руки. Чечевица. Чечевица и какое-то истощение, известное только олухам с сидячим образом жизни. Я, однажды охотник, после дерзкой игры вынужден чахнуть в кресле J.C. Penney19J.C. Penney – это сеть недорогих магазинов, управление которых находится в городе Пиано, штат Техас. Компания имеет 107 магазинов во всех 50-ти штатах Соединенных Штатов Америки и Пуэрто Рико., накрытый детским одеялом… Но после месяца на иголках рука вернулась ко мне, и я закончил начатое…»

Когда я впервые прочитал книгу, то сравнивал её с собственным опытом, связанным с тем же местом, временем и людьми. Тогда казалось, что Гноссос и Фаринья были одним и тем же человеком. Было также очень весело узнавать реальные прообразы некоторых персонажей, понимая, что он с ними сделал. Сейчас, спустя почти двадцать лет, немного глубже вглядываясь в его метод, я думаю, что, возможно, это было не так уж просто сделать. Он не просто описал случившееся и поменял имена. Он действительно надрывал задницу, но результат получился настолько изящным, что во время первого чтения меня одурачили по полному.

Кажется, что Фаринья начал создавать большинство персонажей, беря ключевые особенности Корнеллских оригиналов — порядочность Дрю Янгблада, маниакальную браваду Хуана Карлоса Розенблюма, телосложение Джуди Ламперс — и затем с этих основ он начинает в полной мере развивать каждого героя. Вскоре, как и положено героям, у них сложилась собственная жизнь внутри романа, отличающаяся от того, кем они были за пределами книги. Здесь нет особого смысла «Называть Имена» — кому надо и так понятно, кто там описан, и они даже сегодня ходят среди нас.

Сам Гноссос никоим образом не является мистером Идеальным. У него кроткий нрав и почти полная непереносимость традиционной религии, национальной мифологии, некомпетентности, смирения, любого человека с американского Юга — неважно расист он или нет — и это список из недовольств можно продолжить. Он подвержен соблазнам вендетты или кармическому мышлению, что, как я подозреваю, было не чуждо самому Фаринье и послужило одним из импульсов для написания романа. Гноссос злоупотребляет наркотиками и алкоголем, а также публично оскорбляет женщин — то, что я никогда не замечал за Фариньей. Его собственный подход к женщинам всегда был сама вежливость и чуткость, хотя, возможно, не без одной-двух безумных выходок.

Например, история о волке. Это одна из встреч Гноссоса со смертельным животным миром, другая — с обезьяной-демоном из четырнадцатой главы. В книге Гноссос рассказывает сказку о волке Кристин Макклеод, девушке, в которую он влюбляется. Он использует форму диалога, в которой Кристин, как и мы, читая, должна использовать органы чувств — представить холод, скрип снега, пейзажи Адирондак20Горы Адирондак – горный хребет на северо-востоке штата Нью-Йорк.. Это усовершенствованный вариант истории, наброски которой многие друзья впервые услышали в Корнелле, некоторые слышали даже чаще, чем они действительно этого хотели. На самом деле его история о волке имела огромный успех, и он использовал её, чтобы подцепить девочек, которые ему особенно нравились. Многие из них, насколько я помню, на это велись. Пересказывая, он каждый раз её переделывал, и она становилась всё лучше и лучше.

История об обезьяне-демоне, он же «Мандрил у окна», не имела такого успеха. Некоторые думали, что он переигрывает, другие считали, что он временно сошёл с ума. Когда наступала зимняя скука, мы развлекались тем, что тайком пробирались к окну Фариньи в неподходящее время, корчили обезьяньи гримасы и издавали то, что в нашем представлении было их звуками, надеясь на какую-то реакцию. Но он всего лишь полуулыбался и пожимал плечами, как бы говоря: «Если ты этого не понимаешь, то ты этого не понимаешь».

Но эта история остается одной из самых сильных и мрачных сцен в романе. Самым темным, и, по-моему, лучше всего написанным, является эпизод на революционной Кубе, в котором случайно убивают лучшего друга Гноссоса. Несмотря на то, что через пару страниц наступят студенческие беспорядки, настоящая кульминация книги — это Куба. Должно быть во времена увлечения Хемингуэем Фаринья увидел эту строчку о том, что каждая правдивая история заканчивается смертью. Смерть в этой книге не бездельничает, она всегда рядом — прямо за окном. Самое смешное — это нелепые попытки Гноссоса заранее договориться с Танатосом21Танатос – Бог смерти в греческой мифологии., попытки найти какую-то уловку, которая позволит отделаться от контракта со смертью, которым мы все связаны. Ничто из того, что он пробует, не работает, но ещё смешнее, что, на самом деле, он слишком влюблён в жизнь. С наркотиками, сексом, рок-н-роллом он чувствует себя так хорошо, что ему приходится рисковать, дабы продолжать искушать смерть, только наполовину осознавая, что чем круче он живет, тем выше шанс, что выпадет его номер.

Ближе к концу его последнего семестра в Корнелле казалось, что Фаринья стал нетерпелив. Его ждали на работе в Нью-Йорке, и он говорил, что им все равно, получил ли он диплом или нет. Возможно, произошло романтическое несчастье с прототипом Кристин Макклеод, хотя мы никогда об этом не говорили, и до меня доходили лишь неопределённые слухи. В том семестре мы были в одной группе и «У Джонни» готовились к выпускному экзамену за парой бутылок эля Red Cape. На следующий день, когда не прошло и получаса с начала экзамена, я строчил эссе и заметил какое-то движение, поднял глаза и увидел, как Фаринья отдал свою экзаменационную книжку22 «Examination book» или «Blue book» – книжка-блокнот, в которой студенты пишут экзамены в
высших учебных заведениях США.
и вышел. Он точно не мог всё написать. Проходя мимо, он полуулыбнулся и пожал плечами, как тогда. Это был последний раз, когда я его видел перед тем, как он исчез на долгое время.

Он уехал в Нью-Йорк, потом перебрался на Кубу, женился на Каролин Хестер, начал музыкальную карьеру, гастролировал за границей, жил в Лондоне и Париже, развёлся, а потом вернулся в Калифорнию, Бостон и снова в Калифорнию. Иногда мы писали друг другу письма, а иногда, но не часто, мы пересекались. Мы говорили по телефону за день до его смерти. Как раз вышла его книга. Мы договорились встретиться в Лос-Анджелесе через пару недель. На следующий вечер я услышал новости по рок-н-ролльной AM-радиостанции. Он ехал на пассажирском сидении мотоцикла по Кармел-Вэлли Роуд23Находится в округе Монтерей, штат Калифорния., где рекомендуемая скорость составляет тридцать пять миль в час (48 км/час). Полиция подсчитала, что они ехали минимум девяносто (140 км/час) и не вписались в поворот. Фаринья слетел с мотоцикла и погиб.

Я позвонил ему домой, но никто не взял трубку. Позвонил в AP24AP (Associated Press) (англ.) – одно из крупнейших международных агентств информации и новостей. Лос-Анджелеса, но они не могли ничего сказать наверняка. Мне не пришло в голову позвонить в местную больницу. Не хотелось услышать, что они скажут. Единственным человеком, которого я нашёл в ту ночь, была далёкая подруга со времен учебы в Корнелле, но она не сказала мне ничего нового. Мы оба все ещё надеялись, хоть надежда и угасала, и долго говорили посреди ночи о Фаринье и старых временах. В наших голосах была та же смесь из раздражения и любви, которую чувствовало большинство людей, когда всплывало его имя. Наконец, ближе к концу разговора она засмеялась. «Только подумай об этом. Если этот грёбаный Фаринья, — сказала она, — всего лишь серьёзно пострадал, если он дойдёт до грани Этого, а потом вернётся, понимаешь — мы никогда не услышим, чем это всё закончится».