В 2021 году, после 8-летнего молчания автора, в издательстве Aurora 148 вышел роман Эвана Дары «Постоянное землетрясение». Джордж Салис, американский писатель и критик, одним из первых рецензирует новую работу анонимного автора. Перевод Джамшеда Авазова. Публикуется с разрешения автора.
«Он не бессильная марионетка бесчестной земли. […] Он и сам себе может быть устойчивой точкой. Разве что временно».
Первый раз Джеймс Баллард рушил мир в 1961 году1Речь про дебютный роман «Ветер ниоткуда» (без приставки «раз», просто рушил), затем он утопил его в 1962 году, потом высушил в 1964 году, и будто бы земных пыток было недостаточно, он инкрустировал мир кристаллами в 1966 году2Имеется ввиду «Трилогия катастроф»: романы «Затонувший мир», «Выжженный мир» и «Хрустальный мир». И сейчас, во времена COVID-19, Эван Дара буквально надел мантию апокалиптических природных катастроф, шатая мир в «Постоянном землетрясении», его первом романе за 8 лет.
Дара объявился на сцене в 1995 году со своим культовым «Потерянным альбомом», романом, победившим в Двенадцатом ежегодном литературном конкурсе FC2 Национального Иллинойского Университета, где победу ему присуждал единственный и неповторимый Уильям Воллманн. Благодаря своей инновационности роман заслужил сравнения с работами Джозефа Макэлроя, Томаса Пинчона и, особенно, Уильяма Гэддиса. Стивен Мур писал о сравнении с последним:
«Спрашивая о возможном влиянии Гэддиса, Дара сказал мне, что во время работы над „Потерянным альбомом“ он узнал о существовании романа „Джей Ар“, написанного в формате диалогов, и взял его почитать в Американской Библиотеке в Париже: „Принес книгу домой, широко раскрыл, наглухо закрыл — не захотел оказаться под влиянием“ (из письма 19 января 2004)».
И но в общем это делает «Постоянное землетрясение» куда более любопытным, поскольку роман относительно традиционен и, как упоминалось, отсылает к спекулятивной прозе Балларда. Возможно, некоторые незначительные связи можно проследить через увеличительное стекло, если не микроскоп. Например, «Потерянный альбом» завязан на экологии. Впрочем, у бесконечного землетрясения нет объяснения, одни только спекуляции: оно может быть связано с человеческими (без)действиями или чем-то кардинально иным. Главный герой романа, молодой человек, возможно лет двадцати от роду, удивляется:
«Как мир вырос таким холодным, что аж дрожит? […] Добыча ископаемых, слишком плотная застройка. Геологическая инволюция, понижающийся уровень вод. Перенаселение. Бизнес-кабала. Колониальные махинации. Падающая рождаемость, ведущая к сокращению налоговых баз, ведущих к решениям об освобождении земель. Святой указ. Никто не в курсе. Они шатают».
Независимо от источника тряски, оригинальный замысел Дары созрел для исследования. Дрожь постоянна, но колеблется между едва ощутимым Q13Q — обозначение для уровней продолжительности и затухания землетрясения. Чем выше уровень Q, тем дольше будет длиться землетрясение, соответственно, Q1 — наименьшая регистрируемая сейсмическая активность. и высшими регистрами, при которых падение несет в себе постоянную опасность, если не явные фатальные последствия. В этом причина, почему люди носят защитные средства на всем теле, рюкзаки и жилеты с карманами как для хранения вещей, так и для отчаянной возможности стабилизации. Если хочешь сохранить свой язык, то капа обязательна. Большинство диалогов ограничены одним или двумя словами, подобно бурчанию пещерных людей, что, как мы позже узнаем, случилось по причине кап, хотя используемый в книге шрифт для этой речи отсылает нас к капительным буквам, высеченным на надгробиях, будто сам воздух настолько плотный, что нуждается в литическом облизывании. Говоря о камнях, большинство зданий были полностью разрушены, но остались особняки, дома богачей, находящиеся в хорошем состоянии, охраняемые жандармами, способными стабилизировать себя благодаря технологиям, недоступным беднякам.
В сюжете не так много всего. Наш схематичный протагонист бродит по неназванному острову, встречая опрокинутых и дрожащих коров, ползающих по деревьям змей, и даже недолго следующую за ним собаку. В итоге его цель сосредотачивается на желании стать «устойчивой точкой», в которой известные силы нейтрализуют друг друга и спокойствие вновь обретет свой дом. Единственная надежда в безнадежном мире, какой бы иллюзорной она ни была.
Проза по большому счету обыденна, но в ней случаются вспышки, напоминающие о Кормаке Маккарти в его лучшие годы; например, необычные предложения, подобные этому: «И повсюду моя голова стекает с вершины камня [Который я несу]. Её тень мутирует, сжимается в извилистый ручеек, а потом соскальзывает. Твёрдое становится жидким. Живое авто-затмение, которое, несмотря на угол, принимает мою форму». Или это: «Я вижу всех их. Тела, дюжины их, бьющихся и обрушающихся в ритмах конвульсий, их формы конечностей пылают как терзаемые страхами, извергнутыми из клеточных уровней. Одно тело вертится и вертится на месте, обездвиженное движением. Один ныряет в землю пока его рубашка поднимается и плавает по воздуху перед тем, как накрыть его как саваном. Изорванные силуэты рук подают сигналы, не понимаемые никем. Огромная сковорода мира нагревается и нагревается, и превращает человеческое существование в клубы дыма».
Я бы хотел больше такого, чем того, что происходит на почти 250 страницах книги, но я думаю, нужно больше внимания уделить связи с Маккарти. Наиболее очевидная его работа, что приходит на ум во время чтения «Постоянного землетрясения» — это «Дорога». Оба романа постапокалиптичны без определенной ясной истории, в обоих романах имеется нескончаемая разруха, соответствующая образу. Последний роман выполнен в чёрных и пепельно-серых тонах, тогда как первый в коричневых и грязно-охровых. Обе книги заключают в себе неизбежно повторяющуюся тему положения вещей, и, хотя в «Дороге» есть динамика отношений отца и сына, герой Дары абсолютно одинок, если не считать его воспоминаний, которые приносят ему хотя бы толику облегчения от вибрирующего опустошения. Нам рассказывают, что семья героя погибла после разрушения их дома, но в конце книги мы натыкаемся на несколько разочаровывающий, хоть и достаточно волнительный поворот, говорящий об обратном.
Несмотря на флешбэки и необъяснимые переходы от первого лица к третьему и обратно (хотя это может быть обращением ко всем, что мозготряска идет полным ходом), тон книги остается более-менее выдержанным в одном ключе. Мне бы хотелось видеть в романе больше фрагментарности, с которой он и начинается, а точнее — с любопытного предложения внизу пустой на три четверти страницы: «Но падение ли падение, если ты не стоишь на». Этот стиль больше напоминает ранние работы Дары и он усилил бы впечатление, если бы использовался после первых 7 страниц, возможно при начале Q3. Однако, даже в этом положении (устойчивом или хрупком?), новинка от Дары — крепкая работа в стиле апокалиптической научной фантастики, которая наверняка понравится поклонникам жанра, вместе с тем восхищая большинство последователей Дары. Но если Дара, которого называли «самым большим секретом американской литературы», для вас новый писатель, то лучше начать с его ранних работ.