В издательстве Kongress W press при информационной поддержке Pollen fanzine готовится к выходу монография Стивена Мура «Уильям Гэддис: искусство романа». В этой знаковой книге автор разбирает творческое наследие Гэддиса, показывая нам сложную языковую и нарративную машинерию писателя. Помимо анализа всех пяти романов, Стивен Мур уделяет внимание и колоссальному влиянию, которое Гэддис оказал на американскую и мировую литературу XX века. С разрешения издательства публикуем включенное в издание эссе «Писатель для писателей», демонстрирующее, как коллеги выражали признание автору «пишущему для довольно небольшой аудитории».
Перевод Джамшеда Авазова под редакцией Владимира Вертинского.
По сути, первыми, кто разглядел важность Гэддиса были писатели, а не критики, как показывает удивительно большое число современных романов, в которых фигурировал Гэддис и/или его романы. Его ранние связи с битниками вылились в то, что он стал прототипом Гарри Ли в книге Чендлера Броссарда «Бредущий во тьме» (1952) и Гарольда Сэнда в «Подземных» Керуака (1958) (в ответ, Гэддис взял несколько строк из «Джанки» Уильяма Берроуза [1953] для своего полубитнического романа1«Распознавания»). Дэвид Марксон, знакомый с битниками, но более близкий по духу к своему наставнику Мальколму Лаури, отсылает к «Распознаваниям» и пародирует гэддисовский стиль диалогов в своем детективном романе «Эпитафия бродяге» (1959). Он продолжил упоминать его в своих поздних романах: начальные строки «Распознаваний» процитированы (в первых строчках главы) в его восхитительном «Прогрессе Спрингера» (1977); Гэддис пробивается сквозь память безумной Кейт в «Любовнице Витгенштейна» (1988) и присутствует вместе со своими персонажами в финальных четырех «компилятивных» романах2Речь о тетралогии Дэвида Марксона «Квартет заметок». В первом романе Джозефа Макэлроя «Библия контрабандиста» персонаж пытается «взяться за тысячестраничный роман, который я читал, но, как обычно случалось последние пару месяцев, оказался заперт в одном из авторских описаний шкафа. Я называю их так, потому что они запирают меня в своих предположениях, и прежде, чем я осознаю свои многочисленные подозрения к автору, я переключаюсь на это и отрываюсь от книги, вынужденно прекращая читать», что с последующими подсказками подтверждают отсылку к первому роману Гэддиса. «Распознавания» появляются на книжной полке главного героя инновационного романа «Энциклопедия» (1969) Ричарда Хорна, а именем Джей Ар назван и забавно сымитирован герой фантастического романа Джона Сладека «Родрик» (1980). Стэнли Элкин, друг Гэддиса, включил в свой роман «Магическое королевство» (1985) восьмилетнего старца по имени Чарльз Грязь-Гэддис — что поначалу беспокоило Гэддиса, но затем было почтительно принято3Letters of William Gaddis, а редактор по имени Вирджиния Урэпперс («страж стандартов») в головоломке Чарли Симмонса «Бумаги изящной словесности» (1987) включила Гэддиса в свой список двадцати пяти лучших писателей Америки. В романе «Тяжело глотая» (1991) Сары Гэддис под именем Лад Томпкинс присутствует ее отец, а Билл Гэддис, возможно, способствовал появлению Билла Грея — писателя-затворника из романа «Мао II» (1991) Дона Делилло, с которым на тот момент дружил Гэддис. Рик Муди, молодой почитатель Гэддиса, включил его в список своих любимых писателей в графе основных источников своей наиболее нетривиальной книги «Кольцо ярчайших ангелов вокруг небес» (1995), а гей-роман Итана Морддена «Некоторые мужчины просто смотрят» (1997) содержит сцену, где персонажи мельком обсуждают достоинства первых двух романов Гэддиса.
Джон Апдайк, приятель Гэддиса по Гарварду, несколько раз упоминает его в «Бека обложили» (1998) в контексте членства в Американской академии искусств и литературы. Даже после смерти Гэддиса, его продолжали упоминать в романах типа «Рубежа веков» Курта Андерсена (1999), «Никому не говори» Фредерика Буша (2000) и посмертно опубликованном «Портрете художника в старости» Джозефа Хеллера (2002). Гэддис был прототипом Ричарда Уайтхерста в «Шальной жизни» Курта Венцеля (2001), а название первого романа Гэддиса перекликается с «Поправками»4The Corrections/The Recognitions Джонатана Франзена (2001), чей самый начитанный персонаж пользуется электронной почтой с адресом exprof@gaddisfly.com. Как минимум десятки строк из романов Гэддиса используются в «Сиянии» Картера Шольца (2002), прекрасном романе об индустрии ядерного оружия. Шольц, написавший некролог о Гэддисе в журнал Salon (и ранее использовавший псевдоним «Уайатт Гвайн»5Имя протагониста романа «Распознавания» для написания комиксов), воссоздает стиль Гэддиса со сверхъестественной точностью, вплоть до его характерной пунктуации. Вполне очевидно, что Гэддис был моделью для писателя Джошуа Фелса в главе «Автор» автобиографического романа Стивена Диксона «Я» (2002), и вскользь упоминался в «Бруклинских глупостях» Пола Остера (2006). Время, проведенное Гэддисом в Мексике в 1947 году, послужило материалом для рассказа Дрю Джонсона «Эдсон до 1958» (2009), а в романе «Свадебный сюжет» Джеффри Евгенидиса (2011), чье действие происходит в 1982 году, три студента колледжа упоминают «Распознавания». Один из них, Леонард Банкхед, похоже, списан с Дэвида Фостера Уоллеса, чей посмертный роман «Бледный король» был опубликован в тот же год; в «Авторском предисловии» — метафикшн-вставке, занимающей 68 страниц романа, — рассказчик Уоллеса пишет о своих ранних амбициях: «Моей особенной мечтой было стать бессмертным автором великой литературы, типа Гэддиса или Андерсона, Бальзака или Перека и т. д.» Хотя некоторые из упоминаний тривиальны, они все же свидетельствуют об отношении к Гэддису как к предмету культа. Висконсинская рок-группа Gaddis названа в честь писателя; они заявляют: «Мы звучим так, как читаются книги Гэддиса». В то же время Семейство Компаний Джей Ар вдохновили небольшое издательство: в 2009 году поклонник Гэддиса Скотт Брайан Уилсон основал издательство JR Vansant, опубликовав шесть небольших книжек с персональной печатью Джей Ар на странице авторских прав, например: «Эта брошюра носит номер JR Vansant №2».
Тема стилистического влияния Гэддиса на современных писателей намного сложнее. […] Некоторые романы, указанные выше, типа «Сладека» Родерика и «Сияния» Шольца, показывают явные признаки влияния, тогда как в других, вроде «Идя ко дну» Марксона, влияние не так явно. В написанном мне письме от 11 января 1988 года, Марксон отмечал:
Я ни разу не сомневаюсь, что «Распознавания» — монументальный американский роман этого века. И, прочитав его дважды, когда он вышел, и потом еще раз, кажется, спустя пять лет, я бы счел чудом, если бы не оказался под его влиянием. Очевидно, при написании моего романа «Идя ко дну», не только при участии обилия интеллектуальных материалов, которые, как я считал, можно было полноправно использовать, но и в том, как я их использовал, я находил участие Гэддиса неизбежным. То есть, буквально в том, что я позволял, например, «знать» моему центральному персонажу. Но, возможно, «неизбежность» — неправильное слово, поскольку я верил, что влияние освобождает больше, чем что-либо другое.
Другие писатели также признавались во влиянии Гэддиса на их работы: Макэлрой признавал роль «Распознаваний» в формировании его первого романа, а Хэрри Мэтьюз говорил мне, что придумал название своего первого романа, «Преобразования»6The Conversions, отталкиваясь от первого романа Гэддиса, хотя не читал его вплоть до 1970-x7Вдобавок к «Поправкам» Франзена и «Преобразованиям» Мэтьюза, тысячестраничный роман «Инструкции» Адама Левина (2010) имеет отголоски названия романа Гэддиса, но скорее всего это просто совпадение. Роман Левина тонально ближе к Джорджу Сондерсу и Дэвиду Фостеру Уоллесу, нежели Гэддису.. Первый роман Роберта Кувера, религиозная сатира под названием «Происхождение брунистов» (1966), тематически и стилистически имеет много общего с дебютом Гэддиса, который он прочитал в 1960-х (его сиквел, вышедший в 2014 году, еще длиннее и богохульнее «Распознаваний»), а поздние романы типа «Вечеринки Джеральда» (1986) имеют то же чувство давления, порой доходящего до клаустрофобии, что и поздние романы Гэддиса. Роберт Ши, по некоторым данным, держал в уме «Распознавания», когда писал трилогию «Иллюминатус!» (1975) вместе с Робертом Антоном Уилсоном, но результат больше походит на параноидальную прозу Пинчона, нежели на Гэддиса. Некоторые из диалоговых рассказов Дональда Бартелми напоминают о «Джей Ар», но эти напоминания могут уводить не туда, как в случае с диалоговым романом Гилберта Соррентино «Кристальный вид» (1981), вдохновленным не «Джей Ар» (который он обозревал), а «Новелеттой» Уильяма Карлоса Уильямса. Другой проницательный рецензент «Джей Ар», Д. Кейт Мано, опубликовал длинный роман под названием «Пятый дубль» (1982), имеющий ту же повествовательную энергетику и эпатажность, свойственную второму роману Гэддиса, и схожим образом опирается на повседневные диалоги. Питер Вулф убедительно утверждал, что Гэддис вдохновил полные диалогами романы Джорджа Хиггинса, а Том Леклер был на правильном пути, упомянув «Распознавания» в рецензии на дебютный роман Эвана Дары «Потерянный альбом» (1996), который, как и последующие романы Гэддиса, полон страниц гэддисоподобных диалогов, хотя это просто совпадение8На вопрос о возможном влиянии Гэддиса, Дара ответил мне, что, работая над «Потерянным альбомом», он слышал о существовании романа в диалогах под названием «Джей Ар» и даже нашел его в американской библиотеке в Париже: «Забрал роман домой, открыл его, и тут же закрыл — не захотел быть под впечатлением» (письмо от 19 января 2014 года). Романы Гэддиса также заслуживали похвалу от Дона Делилло, Стэнли Элкина, Уильяма Гэсса, Пола Уэста, Сэмюэла Дилэйни, Александра Теру и, в числе прочих, Серхио де ла Павы, но было бы безопаснее сказать, что эти писатели разделяют симпатии к Гэддису, нежели демонстрируют его влияние на себе.
Однако чаще всего Гэддиса сравнивают по влиянию и родству с Томасом Пинчоном. В особенности, роман «V.» поразил некоторых критиков определенной схожестью с «Распознаваниями»: структурно, оба романа имеют две ветки повествования, которые время от времени пересекаются; оба обвиняют мужское начало в различных современных проблемах и изображают своих персонажей сыновьями-сиротами, что пытаются восстановить баланс, примыкая к женскому началу; оба чередуют сцены из Гринвич-Виллидж и европейских локаций; оба наполнены аллюзиями, часто к одним и тем же авторам; оба используют комичные имена для своих персонажей и так далее. Точно так же, «Джей Ар» Гэддиса в некоторых моментах напоминает «Радугу тяготения»: обе книги ссылаются на Вагнера и Вебера; обе считают западную экономическую политику во многом ответственной за ухудшение современной жизни; обе обвиняют Америку и Европу в эксплуатации стран третьего мира; и обе требуют от читателя неслыханного со времен «На помине Финнеганов». Вместе с публикацией «Плотницкой готики», схема казалась завершенной: некоторые критики отметили, что у Гэддиса имеется аналог пинчоновскому «Выкрикивается лот 49», другой короткой книге, в которой двусмысленности преследуют обделенную вниманием домохозяйку. Но после этого схема оказалась непригодной: последние два романа Гэддиса слабо пересекались с романами Пинчона, начиная с «Винляндии» и далее, хотя Грегори Комнс отмечал отсылки к третьему роману Гэддиса, упомянув «уборную в стиле плотницкой готики» в этом романе, и в дальнейшем предполагая, что ремарка персонажа о том, что он не может «делать работу для мира»9Пер. Макса Немцова становится «косвенной отсылкой» в четвертом романе Гэддиса по отношению к четвертому роману Пинчона, когда Мадхар Пай говорит Оскару: «Не у всех нас есть таланты быть поэтами, писателями, большинству из нас приходится довольствоваться работой для мира». Но выражение «работа для мира» — это обычная фраза, имеющая не бóльший вес, чем отсылка к «Радуге тяготения» в «Агонии Агапе» касаемо номинации на Пулитцеровскую премию.
В эссе на эту тему10Parallel, Not Series: Thomas Pynchon and William Gaddis. я обнаружил сходства между их работами, которые больше походили на случай, который Лени Пеклер из «Радуги тяготения», используя электротехнические термины, называл «параллельно, не серийно». Сходства между «V.» и «Распознаваниями» носят двойственный характер, приведший многих критиков к предположению, что роман Гэддиса был имитацией «Улисса» Джойса, и тематические схожести с поздними романами скрывают разделяющие их тональные различия и культурные связи. Как отметил критик Пинчона, Томас Мур, работе Гэддиса «не хватает пинчоновской восторженности различными, забавными, контркультурными аспектами популярной культуры. Им также не хватает интересов Пинчона в науке и оккультизме, его потрясающего разговорного стиля (хотя Гэддис лучше и гораздо убедительнее имитирует разговорную речь), и теплоты Пинчона, которая после выхода „Винляндии“ стала только теплее». Что можно сказать на этот счет? Гэддис разделяет разочарование Пинчона в Америке, не оправдавшей своей демократической риторики, как сказал об этом Дэвид Коуарт, и что Пинчон — единственный соперник Гэддиса в звании лучшего американского писателя второй половины двадцатого века.
Аналогичным образом Гэддису так же приписывают влияние на Дэвида Фостера Уоллеса, и хотя Уоллес больше обязан Пинчону, Барту и Делилло, в его романах можно найти следы Гэддиса. Его биограф замечает, что Уоллес брал с собой копию «Распознаваний» в Яддо в 1989 году, но также изображает тот период слишком беспокойным для допущения, что Уоллес мог сделать что-то большее, чем просто погрузиться в роман Гэддиса. Однако к 1992 году, когда он уже закончил свое знаменитое эссе «E Unibus Pluram: Телевидение и американская литература» (выпущенное годом позже), он имел достаточно знаний о первых двух романах Гэддиса, чтобы интеллигентно, хоть и мимолетно, упомянуть их. Я отметил несколько очевидных заимствований из «Распознаваний» в «Бесконечной шутке»; Грэг Керлисл тоже нашел несколько параллелей между двумя большими романами, а Стивен Берн показал, насколько диалоги Уоллеса напоминают гэддисовские. (Еще одна параллель: Гэддис считал «Распознавания» комичным романом и удивился, когда все восприняли роман слишком серьезно; Уоллес задумывал «Бесконечную шутку» как грустный роман и был удивлен, когда многим он показался смешным).
Как отмечает Берн, Уоллес рассказывал о романах Гэддиса на своих занятиях, начиная с середины девяностых, в частности о «Джей Ар» и «Его забаве», а их корпоративные и юридические миры имеют что-то общее с офисом IRS из «Бледного короля», незаконченного романа Фостера Уоллеса. Выше я уже цитировал его предисловие, и до этого Уоллес много раз хвалил Гэддиса, но он отличается от Гэддиса ровно так же, как и Пинчон, вторя упомянутой выше ремарке Томаса Мура. Вместо того, чтобы дальше исследовать возможные заимствования, лучше признать, что Гэддис не столько повлиял на Уоллеса своими романами, сколько послужил ролевой моделью литературного статуса и художественной целостности, то есть того, что он пытался достигнуть как член «коммерческого авангарда»11В интервью 1996 года, Уоллес обозначил различие между писателями типа Томаса Пинчона и Гэддиса, которых отнес к «коммерческому авангарду» и «экстремальным авангардным дерьмом», вроде «Беккета, Fiction Collective 2 и Dalkey Archive»..
Визуально, романы Гэддиса могут быть похожи на то, что делают другие писатели, но при этом отражают свою собственную органическую форму. В 1987 году Джозеф Макэлрой сравнил их со сжимающейся вселенной: «большой взрыв» с тысячестраничным дебютом и постепенной эволюцией в «Джей Ар», «а затем к тому, что почти оказывается парадигмой, или эссе» в «Плотницкой готике». Метафору следует расширить, включив два поздних романа — сверхновую «Его забава» и коллапсы в черной дыре в «Агонии Агапе», но я предпочитаю рассматривать пять его романов как культурные отклики, соответствующие стадиям взросления, через которые прошел Гэддис: юность и экспансивный идеализм в «Распознаваниях», средний возраст и уклончивый идеализм под осадой в «Джей Ар»; поздние годы и потеря идеализма в «Плотницкой готике»; последняя забава в старости в четвертом романе; и предсмертные откровения в посмертном романе. Хотя во всех романах (включая последний) полно персонажей разного возраста, мужчины, соответствующие возрасту Гэддиса на момент написания романа, доминируют в основной моральной точке зрения и мрачном пессимистичном взгляде. В любом случае, работы Гэддиса показывают органическую преемственность в своей элегантной прогрессии, будучи мастерски исполненными в своей лингвистической виртуозности и безжалостными к важным темам западной цивилизации.