«Когда всё подошло к концу» — третье, заключительное эссе Уильяма Гэсса из условной серии «Мистер Гэддис и его проклятые книги» (предыдущие части можно прочитать здесь и здесь). Публикуемый ниже текст представляет собой прощание Уильяма Гэсса с другом и коллегой, а также рефлексией о наследии писателя.
Перевод Джамшеда Авазова
Редактор и автор примечаний Катя Ханска
В 1955 писатель без послужного списка, ресурсов, с незначительными связями опубликовал роман под названием «Распознавания». Великие романы никогда не бывают «о чём-то» конкретно, но одной очевидной темой этого непредсказуемого зверя в книжном обличии была фальсификация: подделка, мошенничество, подражание, пародирование, обман, копирование, введение в заблуждение, притворство, ложь, искажение, облапошивание, сновидение — континуум, почти извращенно проходящий от подделки до поделки с невыразимо реальным воображением. Рецензенты ненавидели книгу, даже не прочитав, сверяя с собственными критериями и представлениями об Америке, которая фигурирует в романе как страна, где развевался мошеннический флаг… от «я» до процветающего «я».
Пока её автор, едва показавшись на поверхности, чуть не исчез из вида, немногие, любившие книгу, сжались вокруг неё оборонительным кольцом. Критики говорили, что мы были культом, как если бы в полночь мы собирались в заброшенных сараях, чтобы рвать страницы Германа Воука1Герман Воук — американский писатель, драматург, радиоведущий, лауреат Пулитцеровской премии., распевая особо любимые строчки из «Распознаваний» типа «С рождеством! — пригрозил мужчина»2Фрагмент диалога в романе: — Merry Christmas! the man threatened. / — Merry Christmas, Mr. Pivner answered him. He was very tired. Была названа в том числе лучшей фразой для поздравлений на роствественских открытках: см. https://www.theparisreview.org/blog/2013/12/25/the-best-christmas-card-ever/, — сентимент, стоявший в одном ряду с драгоценным «Заткнись! — пояснил он»3Одна из самых узнаваемых цитат книги 1920 года The Young Immigrants. Ринга Ларднера4Рингголд Уилмер Ларднер — американский писатель, фельетонист, спортивный обозреватель, автор рассказов и повестей.. Было и немного поэзии, которую стоило бы отметить, но мы, откровенно говоря, не цитировали её в тёмных коморках. Мне особенно запомнилась милая Нора Вайнбискуит5Милая Нора Вайнбискуит дважды фигурирует в стихотворных фрагментах, приводящихся в романе. См.: «Sweet Norah Winebisquit bedewed with sleep / Swept down through sooted flues of chimney-sweep….» и «Sweet Norah Winebisquit, bedewed with sleep, / Awoke this decorated painted heap…»:
Гордыня нарисовала ей одежды и обмотала лицо
В черты, что невозможно обесчестить
Ускользая, её лицо омочилось действиями
За стеклом, и зная, что знали все:
И у бессмертных есть свои погребальные урны.
Так, в отсутствии автора, в отсутствии публики, мы, полные веры, создали икону, превратив спонтанное появление этой взрывающей голову и разбивающей сердце книги — её грязный приём и последовавшее за ним молчание — в символический повод для празднования; потому что «Распознавания» доказывали, что грандиозные амбиции до сих пор возможны, и они не были просто примерами романической тщетности; это самое настоящее, оригинальное, неподдельное произведение искусства, которое только можно было создать; роман не был мёртв, как многие любили думать, он просто ненадолго задремал; мрачные прогнозы книги можно было разделить с чем-то вроде кривой улыбки, нежели суицидальным зловонием и грустной морщинистостью, которые она предлагала.
Принцип романа стал нашим принципом: никаких подделок, никакой фальши, никаких имитаций, никаких компромиссов.
Прошло двадцать лет. Мы начали бояться, что простого беспокойства едва ли достаточно для обеспечения места в вечности для такой книги. Затем, совершенно случайно (ибо случайности есть настоящие хозяева всего на свете), я был приглашён судить Национальную книжную премию именно в тот год61976 год. См.: https://www.nationalbook.org/books/jr, когда вышла книга «Джей Ар» — вторая книга Уильяма Гэддиса. Мэри Маккарти7Мэри Тереза Маккарти – американская писательница, публицистка., так же заседавшая в жюри, с лёгкостью указала третьему эксперту (уставшему стороннему критику) на место в углу, где стоят ненужные стулья, и награда ушла «Джуниору», как она любила его называть. Это не значило, что война была выиграна. Война с посредственностями не кончается никогда. Посредственность подобна соляной мельнице в басне8Предположительно, речь идет о детской сказке/басне Why the Sea is Salt (Отчего вода в море соленая) о бесконечном все перемалывающем жернове.: она продолжает крутиться, и море умов наполняется горечью. Десятилетиями Гэддис уверенно выдерживал ожесточённое сопротивление нашей культуры, но теперь он должен был выносить ещё больше. Джордж Стейнер9Джордж Стайнер – франко-американский литературный критик, прозаик, литературовед, теоретик культуры. назвал «Джей Ар» «нечитаемым», и Альфред Казин10Альфред Казин – американский писатель, литературный критик., благослови его буржуазное сердце, написал, что книга была «не похожа ни на что, тем более на шедевр». Что ж, отчасти он был прав. Она была ни на что не похожа.
«Джей Ар» рассказывает о величайшем деперсонализаторе — деньгах, написанный в форме речевых отрывков, ярко разукрашенных банальностей, подобных танцу конфетти. Как медиум, она настолько малообещающая, насколько можно себе представить. И читатель обязан блуждать по этому параду и находить логику в блёстках, падающих сверху. «Джей Ар» отнимает время. «Джей Ар» отнимает терпение. «Джей Ар» отнимает веру. Но в отличии от других вер, она не откладывает спасение на некий выходной после всеобщей смерти, когда только кости пускаются в пляс; она доставляет удовольствие незамедлительно и продолжительно.
Читая её, я представляю Гэддиса с ножницами, вырезающего из газетных новостей очередные примеры чепухи и нелепицы, расставляющего одного идиота за другим, или вопрошая, должен ли этот дебил сидеть здесь, рядом с этим тупицей. Мир признаётся в своей тупости почти ежедневно, и на это у Гэддиса заготовлены остроты и ножницы.
По мере того, как шло время, загадочный мистер Гэддис всё-таки появился на публике, был избран в Академию11В 1989 году Уильям Гэддис стал членом Американской академии искусств и литературы., заслужил МакАртура12В 1982 году Гэддису был выдан «грант для гениев» – Стипендия Макартура, ежегодно присуждаемая крупнейшим благотворительным фондом США имени Джона и Кэтрин Макартур., написал книгу менее, чем за двадцать лет. Похоже, он терял хватку. «Плотницкая готика» — более короткий, более доступный роман, прорывал границы культа и открывался большей аудитории. Это явно проявлялось в Европе, особенно в Германии, где высоко оценили «Плотницкую Готику» и «Его забаву»13A Frolic of His Own – роман Уильяма Гэддиса, опубликованный издательством Poseidon Press в 1994 году.. Критики не прыгнули выше головы в навыках чтения, но теперь они хотя бы проявляли уважение. Чёрт, а хотели ли мы, верные ему, такого поощрения?
Когда вышла «Его забава», и когда Фонд Ланнана14The Lannan Literary Award – литературная премия, отмечающая «как признанных, так и начинающих писателей, чья работа является исключительно качественной». В разные годы выдавалась в том числе Дэвиду Фостеру Уоллесу, Уильяму Гэссу, Элис Манро, Синтии Озик. наградил Уильяма Гэддиса премией за «выдающиеся прижизненные достижения», его ранние работы незаметно стали классикой, как будто они никогда не гремели громовыми раскатами, как будто их всегда почитали, как будто его художественная ценность, его величие, никогда не подвергались сомнению, как будто он никогда не обличал Америку как страну, где разрешено обманывать, как будто он повторял, что это спорная земля, преследователя и преследуемого, — изображая так искромётно и смешно, до абсурда взаимосвязано, бездонно барочно, что это читалось не как вырезка из New York Times, но как сохранённые отрывки из National Enquirer, размокшие под дождём.
Исходя из его книг и затронутых тем, они должны были стать мрачными и угрюмыми, но им в итоге удалось достичь совершенно противоположного результата. Я ощутил мгновенное счастье от того, как возгордился и начал самолюбоваться мелкий подельщик от того, что стал подходящей мишенью для Уильяма Гэддиса.
Его смерть не застала меня врасплох. Сара Гэддис достучалась до моего автоответчика сообщением, что Гэддис лежит в больнице, что скоро его отвезут домой (приводящая в уныние фраза), что он хотел поговорить со мной. Она дала мне два номера: больничный, где его уже не было, когда я позвонил; и другой, предположительно «домашний», где его не было тоже. Второй оказался абсолютно неверным. Либо она оговорилась, либо я ослышался. Прекрасно. Если Гэддис всё ещё мог посмеиваться своим идеальным смешком, он бы посмеялся; Гэддис — художник потерянных, сломленных, неидеально скроенных связей.
Номер было гэддисовским словом-паразитом. Он говорил, что у него есть чей-то номер, или что у того-то есть его номер, или что чей-то номер должен выпасть, или что милая женщина, которую мы недавно видели, тот ещё номерок. Он позволял этим исчезающим звукам обозначить его, рассказать о времени, когда был юн, среди других, и сказать, что не стеснялся своей участи, всё ещё находящейся в том времени и месте.
А ещё он бы посмеялся, увидев на развороте New York Times свой некролог, в котором упоминался список фондов и их заслуги. Помните, как начинался «Джей Ар»: «Деньги …? Шершавым голосом». И ответ: «Бумага, да»15Первые две строчки романа JR: — Money …? in a voice that rustled. / — Paper, yes..
Открывая Times, я отчасти ожидал прочитать о своих поминках. Наши фамилии — Гэддис и Гэсс, — нередко подвергались путанице. Впервые это случилось в гомоне голосов на коктейльной вечеринке, и послужило прикрытием для участников. На церемонии награждения «Джей Ар», я наконец встретил Гэддиса. В шуме ненатуральной несерьёзности и взрыве в основном неискренних поздравлений, меня путали с ним так много раз за вечер, что в итоге я начал принимать сладкие похвалы от его имени с великодушной улыбкой и сдержанным кивком.
Эту путаницу не всегда можно было списать на помехи и плохое соединение, потому что позже, New York Times указала меня автором «Плотницкой готики», а Books in Print16Books in print – англоязычный репозиторий библиографической информации. перепутали моё предисловие с самим текстом, приписав мне авторство «Распознаваний». Я наслаждался этими ошибками, пока они так же развлекали Гэддиса, но не мог не отметить, что никто не путал Гэддиса с Гэссом: только Гэсса — с Гэддисом.
Не было никакого повода, из которого могла бы произрастать эта путаница, потому что я был мятым, лохматым и пузатым, а Гэддис — опрятным и стройным, порой даже суховатым в его ненастные дни, с лицом, покинутым радостью, но только после её долгого присутствия. Он был спокойным, хоть и упрямым, и не видел необходимости поучать, спорить или разглагольствовать, когда я (в том же возрасте, когда Геракл придушил змея в колыбели) читал лекции своим родителям об искусстве зачатия детей.
Мы виделись в редкие и короткие периоды моих визитов в Нью-Йорк, по причине всяких там награждений, как-то даже пережили землетрясение в Лос-Анджелесе, или по странной случайности отправлялись заграницу вместе: в Советский Союз или Кёльн. Предлагая вторую бутылку водки, Гэддис показал мне свой озорной и ликующий вид: «Мы на презента-ции…»17В оригинале игра слов: «junk-ket».; презента-ция… — термин, описывающий бесцельное путешествие политиков, покрывающее большие расходы. В Ленинграде хозяева приёма принуждали нас идти по следам Раскольникова вверх и вниз по тёмной и обледеневшей лестнице, пока они читали отрывки из «Преступления и наказания», Гэддис и Гэсс ощущали, словно перешёптываются во время концерта: «Но это же просто выдумка, это выдумка». Затем, проходя мимо витрины книжного магазина в Германии, и видя огромную как жизнь, фотографию Гэддиса на крыльце Ки Уэст, что сопровождалась анонсом, некогда подходящим только Богу, «Gaddis kommt»18Гэддис придёт.. Лучше всего, тем не менее, был момент с Мэттью, в Кёльне, после поездки свозь темноту в лимузине на грандиозный приём Гэддиса в Германии, когда Гэддис медленно выходил в звездопад из вспышек, достойный «Оскара», под хлопки тысяч пробок. Это было так впечатляюще, что я сказал, чтобы скрыть своё ликование: «Должно быть, я ехал с Джимми Стюартом»19Джеймс Мэйтленд Стюарт – американский актёр, лауреат премии «Оскар» за лучшую мужскую роль в фильме «Филадельфийская история». Боевой лётчик, ветеран Второй мировой войны и войны во Вьетнаме., — и Гэддис ответил, скрывая своё: «Скорее, с Уильямом Холденом»20Уильям Холден (Уильям Франклин Бидл мл.) — американский актёр, лауреат премии «Оскар» за главную роль в фильме «Лагерь для военнопленных № 17».. То был прекрасный вечер, полностью достойный его, ради которого он, тем не менее, должен был отправиться в Германию.
Когда пришли плохие известия о том, что выпал его номер, я смог принять это. Я видел его сидящим у окна на том конце света, и я знал: «Гэддис не оставил нас. Он придёт».